Фест - Адольф Гитлер (Том 1)

Как только Гитлер узнал в Берлине о самоуправстве Дрекслера, он тут же возвратился в Мюнхен. А когда партком, обретший за это время энергию и самоуверенность, потребовал от него оправдаться в своём поведении, Гитлер прореагировал на это неожиданным драматическим жестом – он просто заявил 11 июля о своём выходе из партии. Написанное им три дня спустя многословное послание содержит безудержные упрёки, а также поставленные в форме ультиматума условия, при которых он соглашался вернуться в партию. В частности, он требует отставки комитета, требует «поста первого председателя с диктаторскими полномочиями», а также «очищения партии от проникших в неё чуждых элементов»; затем, не разрешается изменение названия и программы партии; за мюнхенской НСДАП должно сохраниться абсолютное первенство, не допускается слияние с другими партиями, а возможно только их присоединение. И с безапелляционностью, в которой уже виден завтрашний Гитлер, он заявляет: «Компенсации с нашей стороны полностью исключаются».[332 - Ibid. S. 107 ff. Там же приводится и ответное послание парткома.]

О том, каких размеров достигли за это время авторитет и власть Гитлера, свидетельствует незамедлительное, датированное уже следующим днём ответное послание парткома. Не рискуя пойти на противоборство, комитет принимает с робкими возражениями все обвинения Гитлера, заявляет о своём подчинении и даже о готовности ввиду гнева Гитлера сделать козлом отпущения нынешнего первого председателя Антона Дрекслера. В решающем пассаже послания, где впервые слышится византийский тон последующей практики обожествления, говорилось: «Комитет готов в порядке признания Ваших колоссальных познаний, Ваших достигнутых редкой самоотверженностью и на общественных началах заслуг в деле процветания движения и Вашего редкостного ораторского дара предоставить Вам диктаторские полномочия и будет очень рад, если Вы после Вашего возвращения в партию займёте уже неоднократно и ещё задолго до этого предлагавшийся Вам Дрекслером пост первого председателя. Дрекслер останется тогда в комитете на правах члена и если это отвечает Вашему пожеланию, то и членом исполкома. Если Вы сочтёте необходимой для движения его полную отставку, то это должно быть заслушано на очередном годичном собрании».

Насколько завязка и кульминация этой афёры уже позволяют распознать будущее умение Гитлера направлять и решать кризисные ситуации, настолько её развязка продемонстрировала и всегдашнее «умение» Гитлера, зарываясь разрушать уже достигнутый триумф. Как только партком заявил о своём подчинении ему, Гитлер, дабы насладиться этой победой, самочинно собирает чрезвычайное общее собрание. И тут уж склонный к уступчивости Дрекслер не желает больше уступать. 25 июля он приходит в VI-й отдел мюнхенского полицейского управления и обращается с жалобой: лица, подписавшие призыв к созыву собрания, не являются членами партии и, следовательно, неправомочны собирать её членов; далее он указал на то, что Гитлер планирует революцию и насилие, в то время как сам он собирается осуществлять цели партии законным, парламентским путём; однако в полицейском управлении заявляют, что это вне их компетенции. Одновременно Гитлер подвергся атаке в одной анонимной листовке, обозвавшей его предателем. «Властолюбие и личное тщеславие», говорилось в ней, обернулось тем, что он стал «вносить разброд и шатания в наши ряды и тем самым лить воду на мельницу еврейства и его пособников», он намеревается «использовать партию как трамплин для своих нечистых целей», и нет никаких сомнений в том, что он является инструментом тёмных закулисных заправил, недаром же он в страхе скрывает от всех свою личную жизнь и своё происхождение. «На вопросы со стороны отдельных членов, на что же он, собственно, живёт и кем он раньше работал, он всякий раз реагировал гневно и возбуждённо… Так что его совесть не может быть чиста, тем более, что его выходящие за все рамки связи с женщинами, перед которыми он уже не раз называл себя „мюнхенским королём“, стоят очень много денег». А один плакат, чьё тиражирование, правда, не было разрешено полицией, обвинял Гитлера в «болезненной мании власти» и заканчивался призывом: «Тиран должен быть свергнут».[333 - Эскиз плаката был подписан Бенедиктом Зеттеле, одним из противников Гитлера по парткому – кстати, тем самым, кого сначала подозревали в авторстве анонимной листовки. В действительности, её автором, как выяснилось позднее, был коммерсант Эрнст Эреншпергер. См. по всему комплексу вопросов: Franz-Willing G. Op. cit. S. 114 ff.]