Фест - Адольф Гитлер (Том 2)

Хитроумный канцлер быстрее, чем ожидали, оказался таким образом в безвыходной ситуации: как личность он не дорос до своей же собственной по сути правильной концепции. Его программа создания рабочих мест настроила против него предпринимателей, его переселенческая программа обозлила аграриев, его происхождение – социал-демократов, а его предложения Штрассеру – национал-социалистов. Реформа конституции оказалась настолько же неосуществимой, как правление с парламентом, без парламента или захват власти: казалось, что политика на нём вообще кончилась. Если Шляйхер и оставался какое-то время в своём ведомстве, то только потому, что заговорщики пока не пришли к согласию относительно состава нового кабинета. Именно эти вопросы стали теперь предметом лихорадочной закулисной деятельности.

Что касается Гитлера, то он, чтобы укрепить свои позиции на переговорах и придать большую основательность претензиям НСДАП на власть, сконцентрировал все силы на выборах в ландтаг крохотной земли Липпе, назначенные на 15 января. В ходе этой чрезвычайно дорогостоящей предвыборной борьбы он снова собрал всех известных партийных ораторов в замке барона фон Ойенхаузена, и вечер за вечером они наводняли собой эту землю. В первый день, писал Геббельс, «я выступил трижды, частично в совсем маленьких деревушках»; сам Гитлер за несколько дней выступил на восемнадцати митингах. То точное психологическое чутьё, которое многими так и не было понято или высокомерно презиралось, помогло ему распознать шанс, даваемый этими выборами. С самого начала вся агитация была направлена на то, чтобы представить результаты выборов как решающую репетицию в борьбе за господство, и действительно – общественность поддалась этому внушению: она ожидала результатов этого второстепенного события, голосования каких-то ста тысяч избирателей, так, словно это было нечто вроде суда Божия, определявшего «политическое будущее 68-миллионного народа».[327 - Bracher K. D. Aufloesung, S. 701; Dietrich O. Mit Hitler in die Macht, S. 174; Goebbels J. Kaiserhof, S. 237 f.]

Благодаря предпринятым усилиям Гитлер 15-го января достиг первого успеха со времени июльских выборов. Правда, партия собрала 39, 5 процента голосов, а это было меньше, чем в том же Липпе ранее, к тому же демократические партии, особенно СДПГ, в целом завоевали большее количество голосов, чем гитлеровская партия. Однако общественность во главе с президентской верхушкой увидела в этом успехе не результат непропорционально больших усилий и не совпадение благоприятных обстоятельств, позволивших истощённой и не способной на крупную кампанию НСДАП использовать малые выборы; исход выборов был воспринят как доказательство восстановления нимба неотразимости, окружавшего гитлеровское движение.

Поэтому встретившись 18-го января в Берлине-Далеме у недавно примкнувшего к нему виноторговца Иоахима фон Риббентропа с Францем фон Папеном, Гитлер ещё самоувереннее потребовал для себя пост канцлера. Папен возразил, что для этого его собственного влияния на президента недостаточно, и переговоры грозили окончательно зайти в тупик. Только несколькими днями позже в строжайшей тайне была осуществлена идея подключить Гинденбурга-сына, что позволило продвинуться на переговорах. Гитлер и сопровождавшие его лица под покровом темноты вошли в дом Риббентропа со стороны сада, а в это время Оскар фон Гинденбург и статс-секретарь Майснер демонстративно показались в опере, прежде чем сразу же после антракта тайно покинуть ложу. Что касается Папена, то шофёр привёз его в машине Риббентропа.

Как только все были в сборе, Гитлер попросил сына президента выйти с ним в соседнюю комнату, так что Оскар фон Гинденбург, специально настоявший на участии Майснера, оказался внезапно изолированным. Предмет этого разговора с глазу на глаз, продолжавшегося около двух часов, до сих пор достоверно неизвестен. В соответствии со своими тактическими методами Гитлер, вероятно, попытался обеспечить себе поддержку президентского сына с помощью испытанной комбинации угроз и лести. К угрозам могло относиться обвинение Гинденбурга в попытке совершить государственный переворот в Пруссии, которое национал-социалисты не раз собирались предъявить. Не исключено также, что Гитлер оказал на Оскара нажим, намекнув, что НСДАП разоблачит скандальную неуплату налога семьёй Гинденбургов при передаче прав собственности на имение Нойдек[328 - Имение, приобретённое преимущественно на деньги промышленников, формально было подарено не Гинденбургу, а его сыну, чтобы избежать уплаты налогов за наследство. Гинденбурга сильно беспокоили и события 20.07.1932. Брюнинг писал: «Эрвин Планк, навестивший меня в больнице как-то вечером за 4 дня до отставки Шляйхера с поста рейхсканцлера, рассказал мне о трудностях, возникавших в правительстве из-за боязни Гинденбурга, что ему будет предъявлено обвинение, и меня заверили в том, что именно по этой причине Гинденбург дал, наконец, своё согласие назначить Гитлера рейхсканцлером»; см.: Bruening H. Ein Brief. In: Deutsche Rundschau, 1947, S. 15. Кроме того, летом 1935 года Брюнинг сказал Г. Кеслеру, что Оскар фон Гинденбург «позволил втянуть себя во всякие тёмные делишки биржевиков и тем самым попал в такое положение, что постоянно опасался „разоблачений“. Kessler H. Op. cit. S. 739.]. Конечно, и присущая Гитлеру сила внушения не могла не произвести впечатления на президентского сына, и без того склонного к оппортунизму. Как бы то ни было, Оскар, пришедший в дом Риббентропа с большим предубеждением против Гитлера, на обратном пути сказал Майснеру, что теперь уже нет другой возможности, кроме как сделать Гитлера канцлером, тем более что и Папен между тем якобы согласился на вице-канцлерство.[329 - См. упомянутые показания Майснера на Вильгельмштрассе-процессе. Геббельс также подтверждает, что тогда же была достигнута договорённость обеих сторон о кабинете Гитлера см.: Goebbels J. Kaiserhof, S. 247 f.]