Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

Э. Титченер: Систематическое наблюдение всегда открывает сложность восприятия. Мы можем направлять внимание на каждую из отдельных составляющих частей; и если мы займем такое положение по отношению к восприятию, то это последнее распадается на некоторое число действительно простых сенсорных качеств. Таким образом, наблюдатель, который никогда не пробовал вкуса лимонада, если он опытен в самонаблюдении, различит холод, особенный аромат и сладкий, кислый и горький вкус напитка, в то время как его гостеприимный хозяин, не имеющий навыка в психологическом анализе, хотя он и составлял этот напиток, будет воспринимать данный “вкус” как простое и единичное переживание [10, с. 43-44].

А.: Обрати внимание: психолог не должен поддаваться установке “наивного наблюдателя” и описывать свое созна-

Структурализм как вариант интроспективной психологии 215

ниє в терминах внешних объектов; он должен делать это описание только в терминах своих ощущений. Титченер называет эту установку “наивного наблюдателя” “ошибкой возбудителя” или, более современно, “ошибкой стимула”.

Э. Титченер: Мы так привыкли жить в мире объектов, мы так привыкли облекать мысль в популярные выражения, что нам трудно усвоить чисто психологическую точку зрения на интенсивность ощущения и рассматривать сознание так, как оно есть, независимо от его отношения к объективному миру. Эта книга, говорим мы, тяжелее, чем та; эта лампа дает больше света, чем те две; этот рояль имеет более громкий звук, чем другой. Собственно говоря, эти выражения могут обозначать одно из двух. Их можно понимать физически; под книгами понимать тяжести, различные по весу; лампы измерять разницей в количестве свечей; под звуками рояля понимать воздушные волны различной амплитуды; или их можно понимать психологически, имея в виду вместо книг впечатление тяжелого или легкого, вместо лампы впечатление светлого и темного, вместо звука рояля — более или менее громкие слуховые впечатления… Очень серьезный источник ошибок в экспериментах … заключается в том, что наблюдатель стремится определить не ощущения, а возбудители. Он думает не об ощущениях света, а о серых бумажках, не о слышимых звуках, а о высотах, с которых должны упасть шарики, чтобы вызвать ощущения этих звуков [11, с. 169; 183-184]. А.: Такая изощренная интроспекция получила название “аналитической интроспекции”, поскольку ее результатом должно было быть получение “сенсорной мозаики” того или иного образа, а направление, которое опиралось на подобную методологию исследования, стало называться структурализмом (хотя подлинный смысл слова “структура” при этом выхолащивалось: ведь речь шла, скорее, не о структуре образа, а о простой сумме входящих в него элементов — ощущений).

С: Послушай, но это все так далеко от жизни, сплошные абстракции; ведь это психология какого-то искусственного, запертого в лаборатории человека!

А.: Ужели слово найдено? Ты абсолютно прав: именно такие возражения всегда выдвигались против метода аналитической интроспекции и, соответственно, структурализма. С: Но, может быть, потом, когда психолог выйдет в практику, в жизнь, к этим найденным закономерностям добавят-

216

Диалог 5. Познай самого себя

ся другие, то есть это некий фундамент, на котором будет далее возведено здание более конкретной психологии?

А.: А фундамент ли это? Действительно ли восприятие, например, складывается из ощущений как из кирпичиков? Когда ты будешь изучать раздел “Восприятие”, вам будут рассказывать об интересных экспериментах, которые начисто опровергают все то, о чем говорил Титченер. Ну вот, допустим, один из них. Представь себе, что ты смотришь на кусок мела. Какого он цвета? С: Белого.

А.: Даже в самую темную ночь? С: Да.

А.: Почему же ты и в первом, и во втором случае воспринимаешь его белым, хотя во втором он практически не отражает света?

С: Ну, я привык, что мел белого цвета и поэтому вижу его белым.

А.: Значит, то самое предметное значение, которое Титченер игнорировал, вмешивается в твое восприятие и определяет его?

С: Не определяет, может быть, а просто присоединяется как еще один элемент к тому, о чем говорил Титченер.

А.: Хорошо, пусть так. А уголь — какого цвета?

С: Конечно, уголь — черный.

А.: Даже в самый солнечный день?

С: Да.

А.: Представь себе теперь, что ты смотришь на кусок мела, очень плохо освещенный, и ярко освещенный уголь через два отверстия в ширме, которая загораживает оба предмета, и при этом видишь только свет, который они отражают. В первом случае ты увидишь довольно темное пятно, во втором — очень светлое. Теперь быстро сдвинем ширму. Все испытуемые, которые принимали участие в этом эксперименте, поражались мгновенному изменению своих ощущений: в первом случае ощущение “побелело”, во втором — “почернело”, то есть у них возникали ощущения не в соответствии с абсолютной интенсивностью света, а в соответствии с восприятием предмета как такового. Так что не ощущения “строят” восприятие, хотя, вообще говоря, без ощущений оно не бывает; просто законы восприятия не сводимы к закону сум-мации ощущений. Так что элементаристская стратегия познания обнаруживает здесь свою несостоятельность.