Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

было отделаться от впечатления, что те изменения психики, которые проявлялись в

состоянии спутанности, были результатом раздражения, исходящего из этих в высшей

степени аффективных образований. … Напрашивалось предположение, что заболевание

произошло потому, что развившемуся при патогенных положениях аффекту был закрыт

нормальный выход и что сущность заболевания состояла в том, что эти ущемленные

аффекты получили ненормальное применение [9, с. 348-349, 353].

А.: И это предположение блестяще подтвердилось в данном случае лечения больной,

названной Фрейдом “Анной О.”.

3. Фрейд: Если больная с выражением аффекта вспоминала в гипнозе, по какому поводу и в какой связи известные симптомы появились впервые, то удавалось совершенно устранить эти симптомы болезни [9, с. 349].

А.: Подобный метод лечения истерических больных был назван “катартическим” (“катарсис” —древнегреческое слово и означает “очищение”). Брейер использовал при этом гипноз. Почему гипноз? Потому что он давал доступ к области бессознательного в психике. С: Что же дальше?

А.: Эта история пробудила во Фрейде интерес к гипнозу и истерии, но в венских клиниках, куда он приходит работать, чтобы “набраться клинического опыта”, по-прежнему подозрительно относятся к таким проблемам. И Фрейд уезжает во Францию на стажировку к знаменитому Шарко, в Парижскую клинику Сальпетриер. Шарко был убежден в психогенном происхождении истерии и даже ставил знак равенства между истерией и гипнозом, поскольку путем внушения в гипнозе вызывал у пациентов искусственные параличи и затем снимал их.

Я не буду рассказывать тебе все подробности пребывания Фрейда во Франции, скажу только, что Фрейд побывал и в другом французском городе Нанси у известных в то время психиатров оппозиционной Шарко школы Ипполита Бернгейма и Огюста Льебо. Однако вот что главное: вскоре после возвращения в Вену и совместных с Брейером исследований Фрейд отказывается от гипноза. С: Почему?

А.: Злые языки утверждали, что Фрейд не владел в достаточной степени этой техникой. Но главное, думается, было не в этом.

304

Диалог 7. Яи Оно

3. Фрейд: Катартический метод лечения, как его практиковал Брейер, предполагал приведение больного в глубокое гипнотическое состояние, так как только в гипнотическом состоянии можно было получить сведения о патогенных соотношениях, о которых в нормальном состоянии больной ничего не знает. Вскоре гипноз стал для меня неприятен как капризное и, так сказать, мистическое средство. Когда же опыт показал мне, что я не могу, несмотря на все старания, привести в гипнотическое состояние более чем только часть моих больных, я решил оставить гипноз и сделать катарти-ческое лечение независимым от него… [9, с. 356].

А.: Итак, Фрейд оставляет гипноз как “мистическое”, “таинственное” средство, механизм которого, кстати, до сих пор неясен…

3. Фрейд: Так как я не мог изменить по своему желанию психическое состояние большинства моих больных, то я стал работать с их нормальным состоянием. Сначала это казалось бессмысленным и безуспешным предприятием. Задача была поставлена такая: узнать от больного нечто, о чем не знает врач и не знает сам больной. Как же можно было надеяться все же узнать это? Тут мне на помощь пришло воспоминание о замечательном и поучительном опыте, при котором я присутствовал в Нанси у Бернгейма. Бернгейм нам показал тогда, что лица, приведенные им в сомнамбулическое состояние, в котором они, по его приказанию, испытывали различные переживания, утрачивали память о пережитом в этом состоянии только на первый взгляд: оказалось возможным в бодрственном состоянии пробудить воспоминание об испытанном в сомнамбулизме. Когда он их спрашивал относительно пережитого в сомнамбулическом состоянии, то они действительно сначала утверждали, что ничего не знают, но когда он не успокаивался, настаивал на своем, уверял их, что они все же знают, то забытые воспоминания всякий раз воскресали снова. Так поступал иясо своими пациентами… Отказавшись от гипноза, я требовал от своих больных, чтобы они говорили мне все, что им приходит в голову; они ведь знают все как будто позабытое, и первая возникающая мысль, конечно, будет содержать искомое. При этом опыт показал мне, что действительно первая случайная мысль содержала как раз то, что было нужно, и представляла собой забытое продолжение воспоминания [9, с. 356-357, 361].

Предсознательное и бессознательное 305