Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -январь 2012- май 2013

Интересно, однако, как всё это выразилось в стихах. У Корнилова, кроме Есенина, был еще один учитель – Багрицкий, тоже ведь не коммунист, а скорее анархист. У них есть общая тема, у Корнилова оформившаяся в ладах Багрицкого: природа, лес, дикие лесные звери, и человек в этом лесу – охотник, человек с ружьем. Известно, что Багрицкий подарил Корнилову ружье. И это не единственное у Корнилова от него наследство. Большая поэма Корнилова ''Триполье'' вдохновлена ''Думой про Опанаса'', но разработана много богаче, заставляя вспомнить уже об ''Улялаевщине'' Сельвинского.

Вот инспирация Багрицкого — из стихотворения ''Начало зимы'':

Довольно. Гремучие сосны летят,

Метель нависает, как пена,

Сохатые ходят, рогами стучат,

в тяжелом снегу по колено.

Опять по курятникам лазит хорек,

Копытом забита дорога,

Седые зайчихи идут поперек

Восточного, дальнего лога.

Оббитой рябины последняя гроздь,

Последние звери – широкая кость,

высоких рогов золотые концы,

декабрьских метелей заносы,

шальные щеглы, голубые синцы,

девчонок отжатые косы…

Тут еще одного одессита, кроме Багрицкого, вспомнить можно – Бабеля, такие его слова: ''Мы смотрели на жизнь, как на майский луг, по которому ходят женщины и кони''. Но у Корнилова отнюдь не весело на этом лугу, да и не луга у него чаще всего, а лес и болото.

Деревья, кустарника пропасть,

Болотная прорва, овраг…

Ты чувствуешь – горе и робость

Тебя окружают - и мрак.

Ходов не давая пронырам

У самой качаясь луны,

Сосновые лапы над миром,

Как сабли, занесены.

Рыдают мохнатые совы,

А сосны поют о другом –

Бок о бок стучат, как засовы,

Тебя запирая кругом.

Тебе, проходимец, судьбою

Дорогой – болота одни;

Теперь над тобой, под тобою

Гадюки, гнилье, западни.

Потом, на глазах вырастая,

Лобастая волчья башка,

Лохматая, целая стая

Охотится исподтишка

…………………………….

Ни выхода нет, ни просвета,

И только в шерсти и зубах

Погибель тяжелая эта

Идет на тебя на дыбах.

Деревья клубятся клубами –

Ни сна, ни пути, ни красы,

И ты на зверье над зубами

свои поднимаешь усы.

……………………………

И грудь перехвачена жаждой,

И гнилостный ветер везде,

И старые сосны – над каждой

По страшной пылает звезде.

Как и все в тридцатые уже годы, Корнилов думает и пишет о войне. Но ведь какая у него война? Никакого Ворошилова и красных знамен. Стихотворения, так и названное – ''Война'', – картина убиения и гибели:

Жена моя! Встань, подойди, посмотри,

Мне душно, мне сыро и плохо.

Две кости и череп, и черви внутри,

Под шишками чертополоха.

И птиц надо мною повисла толпа,

Гремя составными крылами.

И тело мое, кровожадна, слепа,

Трехпалыми топчет ногами.

На пять километров и дальше кругом,

Шипя, освещает зарница

Насильственной смерти щербатым клыком

Разбитые вдребезги лица.

Убийства с безумьем кромешного смесь,

Ужасную бестолочь боя

И тяжкую злобу, которая здесь

Летит, задыхаясь и воя.

И кровь на линючие травы лия

Свою золотую, густую.

Жена моя! Песня плохая моя,

Последняя, я протестую!

И еще одно стихотворение того же плана – ''Вошь'', поразительное по тяжелой экспрессивности. И это не только Владимира Нарбута напоминает, любившего такую негативную фламандщину, а даже Бодлера, знаменитую ''Падаль''.

Так и сяк, в обоем разе

Всё равно одно и то ж –

Это враг ползет из грязи,

пуля, бомба или вошь.

Вот лежит он, смерти вторя,

Сокращая жизни срок,

этот серый, полный горя,

Полный гноя пузырек.

И летит, как дьявол грозный,

В кругосветный перегон

Мелом меченный, тифозный,

Фиолетовый вагон.

Звезды острые, как бритвы,

Небом ходят при луне.

Всё в порядке. Вошь и битвы –

Мы, товарищ, на войне.

Картины войны – это из будущего. Настоящей трагедией в настоящем времени была коллективизация. Человек крестьянских корней, Корнилов не мог на нее не откликнуться. Вот эти стихи и были причиной, по которой к нему приклеили ярлык кулацкого поэта. Конечно, никакого воспевания кулачества у Корнилова нет, но стихи его на колхозную тему – ''Семейный совет'', ''Сыновья своего отца'', ''Убийца'' – очень нестандартны, в них противостояние двух стихий, дикая борьба не на жизнь, а на смерть, опять же биология, а не идеология. Шкловский написал о капитане из ''Броненосца Потемкина'': он хорош, как пушка. Таковы же кулаки Корнилова. Они не сдаются, а стреляют, так при этом говоря: ''Чтобы видел поганый ворог, Что копейка моя дорога, Чтобы мозга протухший творог / Вылезал из башки врага''. А в ''Убийце'' крестьянин режет скот, не желая отдавать его в колхоз. Концовка: ''Я скажу ему, этой жиле: Ты чужого убил коня, Ты амбары спалил чужие, – Только он не поймет меня''. А в стихотворении ''Одиночество'' сочувственно дан последний единоличник.