Александр Афанасьев - Врата Скорби

Хорунжий с трудом поднялся - в голове словно пели миллионы цикад, двоилось в глазах. Сильно, до омерзения сильно пахло гарью, порохом и кровью, вывернутыми человеческими внутренностями. Запах боя...

- Цели слева! Слева, твою мать!

Одного взгляда хватило что бы понять - не жилец. Казак, дежуривший у счетверенного пулемета был мертв, он находился выше всех их в момент взрыва и ударная волна не пощадила его - не спас даже большой, самодельный щит. Он нелепо свисал с сидения, что-то мерно капало вниз, на пол и пулемет молчал - а по кузову градом стучали пули.

А вот водитель был жив - именно он и кричал. Приоткрыв дверь, он лупил в сторону склона из пистолета-пулемета с барабанным, емким магазином, хрипло крича и матерясь во весь голос. Он не знал, жив ли кто в кузове, возможно, он остался в живых один, защищенный броней - но он дрался до конца, намереваясь продать свою жизнь подороже. И ему, хорунжему войска Донского не дело отлеживаться...

Хорунжий, подползя на коленях к установке, толкнул мертвого казака, удивляясь, какой он тяжелый - но он не поддался.

- Твою мать!!!

Он крикнул больше для того, чтобы убедиться, что у него есть голос и он может кричать. Еще толчок, хорунжий налег всем телом - и спихнул таки неподатливое тело с сидения. Бабицкий неподвижно скорчился у левого борта, было непонятно - жив он или нет. Так, стоя на коленях, хорунжий развернул установку - по щиту сразу ударило несколько раз, быстро и сильно, как молотком. Но весь огонь велся слева, со стороны склона - и щит защитил его...

А потом он нажал на спуск - и счетверенный пулемет заговорил, разрезая свинцом пространство...

- Shit!

Капитан уже считал эту машину, идущую второй в конвое мертвой или почти мертвой - один казак все же стрелял, снайпер никак не мог нащупать его - когда стоявшая в кузове счетверенка вдруг развернулась и...

Он испугался. Впервые в жизни капитан испугался. Он никогда и ничего не боялся с тех пор, как себя помнил - ни когда он верховодил компанией хулиганов в нищем районе доков - они ходили в порт каждый день на охоту. Ни когда перед ним поставили выбор - либо военное училище, либо тюрьма. Ни когда он схватился с двумя ублюдками с четвертого курса - их было двое, и каждый из них был едва ли не вполовину тяжелее его, мелкого и тощего беспризорника с лондонских улиц. Но у него был осколок стекла, он всегда, в любом месте первое что делал - это доставал какое-нибудь оружие, любое, просто для того чтобы выжить или по крайней мере подороже продать свою жизнь. А против него в этот раз были не такие же как он уличные, против него были аристократы голубых кровей - и он в эту ночь убедился, что из кровь такая же красная, как и кровь других людей. Он не побоялся и набора в SBS - туда набирали как раз таких как он, кто не ценил свою жизнь ни на соверен, а чужую жизнь ценил еще меньше...

А вот сейчас он по-настоящему испугался. Милтон почему то медлил с залпом, колонна продолжала отстреливаться. Им так и не удалось нормально подорвать первый заряд - надо было подорвать головную машину охранения, а они подорвали проклятый грузовик, чадящий сейчас на всю дорогу. И эта проклятая счетверенка это зенитный пулемет, который так и не подавили...

Струя свинца прошла правее, его осыпало каменной крошкой, выбитой пулями из склона горы - а он лежал, боясь даже пошевелиться и перечислял все проклятья, какие только помнил и какие выдумал только что. Все шло намного более хреново, чем они предполагали - и возможно, настало время делать ноги.

И тут сработало. Несколько шаровых молний рванулись со склона горы, разрезая пелену дыма - и почти одновременно врезались в борта еще плюющихся огнем машин казаков. Та, на которую смотрел он не загорелась - русские делают машина на дизелях, проклятые дизели им передают немцы, их так просто не подожжешь - но оба пулемета, в том числе и эта проклятая, так напугавшая его счетверенка, едва не отправившая его в края доброй охоты, моментально заглохла...

Вот так вот... Разом - накрылись все. Новое оружие и впрямь действует - и действует как надо. Интересно только - сможет ли эта штука остановить танк. Но это уже не его проблема - полевое испытание проведено, результаты получены (в числе британцев был даже кинооператор, снимавший бой на восьмимиллиметровую пленку) - и теперь надо было сматываться.

Он встал в полный рост - настоящий британский джентльмен, ступивший на землю, которую у них подло и вероломно отняли, воспользовавшись их слабостью - и бросил последний взгляд на догорающую колонну. Он приказал не добивать грузовики с товаром - черт с ними, его интересовали только казаки и их машины. Это была честная игра, игра без поддавков, игра с очень сильным, опытным противником - и он выиграл ее. Завтра, когда он будет уже на борту корабля Ее величества - он поднимет бокал за души павших здесь - и своих и чужих, без разницы. Но это завтра, а пока... пока надо быстрее сматывать удочки.