Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -июнь 2003- декабрь 2004

Мне кажется, что ее характеристику Наполеона воспроизвел знаток французской культуры Илья Эренбург в оценке Сталина, данной в его мемуарах, где сравнил его с блестящими и преступными политиками ренессансной Италии. Кстати сказать, Сталин, как и Наполеон, был большим поклонником Макиавелли, говорившего о несовместимости политики и морали.

С этим высказыванием Эренбурга связан один интересный эпизод из культурной жизни СССР шестидесятых годов. Эренбурга опровергал в самиздате Эрнст Генри (псевдоним советского коминтерновского агента, работавшего в Германии и наблюдавшего все перипетии прихода к власти Гитлера). Эрнст Генри обратился к фактам - и показал, что Сталин, не говоря даже о его преступности как человека, наделал массу ошибок в политике, имея в виду коммунистические ее цели. Это он виновен в победе Гитлера - потому что воспротивился союзу немецких коммунистов с социал-демократами, каковой блок мог бы остановить Гитлера. Потом Эрнст Генри привел некоторую интересную статистику - об уничтожении Сталиным перед самой войной почти всего руководящего состава Красной Армии. Этими цифрами снабдил его диссидентствующий историк Рой Медведев. Сталин был банкротом именно как политик - отнюдь не блестящим, хотя и преступным гением. Конечно, Сталин завоевал Восточную Европу и включил ее в советский блок; но он упустил возможность коммунизировать Западную Европу еще в тридцатые годы - таково было резюме старого коминтерновца. Он не заслуживает положительной оценки именно по критериям коммунистической идеологии и политики.

Нам-то, конечно, эти критерии не кажутся единственно стоящими внимания, особенно теперь, когда коммунистический проект обрушился в самом Советском Союзе. Но мы встретились в новейшей, постсоветской уже истории с парадоксальным и настораживающим явлением - восстановлением сталинского культа в массовом сознании. Строго говоря, это началось еще при коммунистах, в семидесятых годах, причем движение шло снизу, из глубин народной жизни: пресловутые грузовики, на ветровом стекле которых шоферы наклеивали портреты Сталина.

Вот это и демонстрирует правильность достаточно уже старой мудрости: людям интересна не правда, а миф. Повторим Пушкина: "Тьмы низких истин мне дороже Нас возвышающий обман". Это потом Цветаева сказала: нет низких истин и возвышающих обманов, ибо единственно возвышенна истина, а обман всегда низок. Мысль, кстати сказать, для нее, для типа ее сознания отнюдь не характерная: очень уж она трезвая, а Цветаева, как и подобает настоящему поэту, пребывала в основном в состоянии возвышенного опьянения. Вспомним к тому же, что в молодости она построила для себя настоящий культ Наполеона, да и позднее приходила в восторг от того, что ее сын казался ей похожим на него.

Мне случилось недавно выступать по киевскому телевидению на круглом столе, обсуждавшем вопрос: возможен ли в нынешней России новый Сталин. Все выступавшие пришли к выводу, что нет, невозможен. Лично я объяснял такую невозможность новым опытом российской правящей элиты, именно на примере Сталина уяснившей, что такого рода вожди опасны для нее не меньше, а может быть и больше, чем для простых смертных. И другая причина существует, исключающая появление нового Сталина: сейчас нет тоталитарной утопии, порождающей такого рода вождей. Диктатор и тиран появляются в обстановке краха традиционных политических институтов, их власть не легитимна, - они выступают как так называемые харизматические лидеры. И у Наполеона, и у Сталина такая харизма была связана с революцией, уничтожавшей старый порядок, прежний легитимный режим. Владимир Путин никак не может быть Сталиным как раз потому, что он явился в системе, как некое законное ее дитя, даже как наследник в прямом смысле: вспомним рукоположение его Ельциным. Тут не может быть пресловутой харизмы - а чистая канцелярия. "Господин канцелярия", как говорится в одном рассказе Горбунова - о купцах, посетивших оперный спектакль "Травиата". Можно сказать, что сталинская харизма была не органической, а тоже организованной верхами - им самим. Но бесспорным остается факт революционного прошлого Сталина, участия его в колоссальном историческом сдвиге. А революции задним числом всегда кажутся апофеозом свободы, хотя в действительности они отличаются кровавыми жертвоприношениями и конечным торжеством цезаристской диктатуры. Но вот с этой аберрацией сознания и связана наполеоновская легенда: культ Наполеона возник как некое демократическое обетование, Наполеон воспринимался как символ торжества человека из низов, и питал, повторяем, демократическое сознание. Вождем можно стать и не принадлежа к высшим классам, к богатым и могущественным. В Соединенных Штатах это вылилось в культ успеха и индивидуальных триумфов; нынешние американские Наполеоны, если угодно, Билл Гейтс и Сергей Брин - первый из российских иммигрантов, ставший в Америке миллиардером, основатель портала "Гугл". А Сталин основал ГУЛаг.