Елена Колчак - Очевидное убийство (Рита Волкова - 5)

10. М. Ходорковский. Кому на Руси жить хорошо.

Компания у трансформаторной будки, к счастью, еще не рассосалась. Более того, в печальных взорах, устремленных на остатки пиршества, без всякого переводчика читалось «маловато будет». Обстановка для знакомства имела место быть самая благоприятная. Если даже у народа и были какие-то сомнения на мой счет, предложение «а может, по пивку?» ликвидировало их в самом зародыше. Нужный мне подъезд от будки был виден, как на ладони, что позволяло более-менее убить сразу двух зайцев. Немного смущал час, потерянный с «тетей Флорой», но тут уж я ничего поделать не могла, оставалось надеяться на лучшее.

Меньше чем через полчаса я оказалась временной владелицей странного вида рабочих штанов типа «советская джинса», почти целой тельняшки и разбитых шлепанцев. Меня заверили, что «не сомневайтесь, чистое, для себя берегу», а запах подтверждал: совсем недавно барахло проходило через дезкамеру. Непонятно, но здорово. С покойника, что ли? Ладно, будем надеяться, что он помер не от проказы. В штанах, правда, могло поместиться две таких, как я, но тем лучше. Вместо пояса пришлось использовать ремешок от собственной сумки. Шлепанцы я, поморщившись, надела на босу ногу.

Поменять лицо — не проблема для любой женщины. Правда, обычный макияж призван улучшить внешность, но какая, собственно, разница? Тут главное — не переусердствовать. Орудуя тремя-четырьмя карандашами, я нарисовала себе мешки под глазами, наметила морщины и главное — сделала воспаленную, неровную кожу. Темные очки сняла. Волосы неровно, оставляя «петухи», зачесала, собрав в старушечий пучок на затылке. Чтобы не блестели, слегка намазала для жирности гигиенической помадой и потерла пудрой — пылью не отважилась, пожалела. Из зеркала на меня смотрело нечто почти бесполое, лет если и не шестидесяти, то уж пятидесяти — наверняка. Под девизом «жизнь ее пыталась прожевать, но от отвращения выплюнула». Великолепно!

Тот тип, что бегал за пивом — уже из чистого альтруизма, ей-богу — одолжил мне еще и пластиковый водочный ящик и даже самолично отволок его в нужный подъезд. Он вообще вился вокруг меня, как курица над только что снесенным яйцом. Щелкал зажигалкой еще до того, как я успевала достать сигарету, и все пытался угостить меня на мои же деньги купленным пивом. Кавалер, блин! Интересно, где он ванну принимает? А что принимает регулярно — мой нос свидетель. Остальная компания, кто меньше, кто больше, но благоухала вся. Такими, знаете ли, природными ароматами. А этот — нет, ничего. И зажигалочка у него была стильная, обтянутая по бокам светло-коричневой кожей, с гравировкой на металлической пластине. Небось, стырил где-то. Откуда бы у бомжа такая явно дорогая штучка?

Впрочем, что мне до чьих-то криминальных наклонностей? Зато устроилась я со всем мыслимым в данных условиях комфортом и в ожидании развития событий предалась размышлениям. Точнее, собралась им предаться. Мысли вились, как стайка комаров: приблизится, кольнет, только нацелишься его прихлопнуть — фигушки, он уже опять зудит в воздухе и ухмыляется, собака!

К комарам у меня вообще давняя любовь. Ладно бы только кусались — так ведь звенят, проклятые, никаких нервов не напасешься. Сосредоточишься тут, пожалуй.

Я подышала глубоко. Я подышала мелко. Я подышала диафрагмой. Не помогло. Строгую элегантность логических построений раздирал какой-то невидимый диссонанс. Или видимый? Окно, немытое со дня окончания строительства дома, превращало внешний пейзаж в скопление туманных полос и пятен. Только фантасмагорически устремленный к небесам ярко-синий колосс нового железнодорожного вокзала блестел весьма отчетливо… Тьфу на вас! Я повернулась к окну спиной, морок пропал, мысли перестали изображать из себя броуновские частицы и начали, наконец, сцепляться в какую-то правдоподобную конструкцию.

Если Челышова убил сосед, все может быть очень просто. Танечка-то подтверждает, что в начале четвертого Челышов был еще жив, и Гордеев к нему не заходил, только пакет с покупками отдал. Но «начало четвертого» и «четверть четвертого» — это, как сказали бы в Одессе, две большие разницы. А точнее, те самые десять минут, которых хватило бы не только Карлсону, но и кому угодно, а уж тем более Гордееву. Предположим, минут через десять после вручения покупок, он зашел — уже именно зашел! — к Челышову еще раз. Зачем зашел? Сказки братьев Гримм попросить для вечернего чтения.

Прошлепал на кухню, взял нож, зарезал соседа, схватил деньги и смылся. И тут повезло — пришла Дина.