Геннадий Ануфриев: Рождённая мечтой

История собственно белорусской фанта­стики не очень богата, но поучительна. Ее основоположником стал Янка Мавр - под таким псевдонимом творил И.М. Фе­доров. По словам исследователя белорусской фантастики С. Солодовникова, ее можно сравнить с перевернутой пирамидой: ес­ли внизу всего лишь одно имя - Янка Мавр, то вверху находим уже целую плеяду авторов. Когда в 1926 году газета «Беларускі піянер» на­печатала начало повести «Человек идет», рассказывающей о путеше­ствии в доисторические, «пещер­ные» времена, за подписью Янка Мавр, редакцию завалили горами писем, в которых юные читатели просили скорее печатать ее продолжение. Их внимание привлек не только инте­ресный сюжет, но и сам псевдоним, соче­тающий традиционно белорусское имя с таинственным иноземным. Любопытно, что повесть была задумана автором как своего рода... пособие для учащихся, призванное компенсировать нехватку учеб­ников в то нелегкое время. Автор умело вводил в сюжет познавательный элемент, рассказывая о происхождении человека, климате далекой эпохи и тому подобном. Напрашивается параллель с другим ре­альным фактом: в начале 30-х годов, ког­да в газетах и журналах в цене были лишь рассказы о передовиках производства и фантастика исчезла с их страниц, чита­тели писали в редакцию с требованием публиковать фантастику! Появился даже призыв: «Верните Александра Беляева!» И читатели победили...

Именно с произведений Александра Бе­ляева и Янки Мавра началась и моя лю­бовь к фантастике. Потом были десятки «проглоченных» произведений, в том числе белорусских авторов. Отечественная фантастика взрос­ла на хорошо удобренной почве. Фантастические мотивы в нашей литературе берут свое начало в белорусских народных легендах, волшебных сказках, преданиях.

Эти мотивы часто использова­лись в творчестве писателей и по­этов, например в анонимных по­эмах «Энеида навыворот» и «Та­рас на Парнасе», пародирующих библейские и античные сюжеты. А книгу одного из основателей новой белорусской литературы Яна Барщевского «Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах» сравнивают со всемирно из­вестным сказочным эпосом «Тысяча и одна ночь». В начале ХХ столетия фантастиче­ское прорывается в притчах Ядвигина Ш. (А.И. Левицкого), романтических про­изведениях классиков белорусской ли­тературы М. Богдановича, Я. Купалы, Я. Коласа, М. Горецкого. Так, в коласовском рассказе-аллегории «Под Новый год» герой, пролетая над Землей, любу­ется ее красотой, но видит также и голод, войну, болезни, с которыми надо бороть­ся. Купаловская поэзия - богатый сказоч­ный мир фантастических существ: домо­вых, леших, русалок, ведьм с их забавами, хороводами, играми. В то же время Янка Купала говорил о фантастике буквально в ее современном значении: «Применяя фантастику в своем творческом методе, писатели становятся пророками...».

Тем не менее долгое время Янка Мавр, по существу, был единственным фанта­стом в белорусской литературе, озабоченной отражением слож­ных процессов современности, болезненной ломкой старого и закладыванием основы для но­вого. Не было и подготовлен­ного к восприятию фантастики читателя. Более того, в 30-40-е годы наблюдалась даже ярко выраженная неприязнь к фанта­стическим образам, играм, поле­ту воображения. Для успешного развития фантастики, особенно научной, требовалась база, ка­ковой и стал для Беларуси путь социального прогресса - из от­сталой российской окраины она превратилась в высокоразвитую в научном, техническом и куль­турном отношении республику. После Великой Отечественной войны вместе со страной на­чалось восхождение белорус­ской фантастики. В один ряд с Я. Мавром, который в повести «Фантомобиль профессора Цыляковского» высказал удивительную для того времени и весьма перспективную идею использования для осуществления путе­шествий энергии... самой фантазии, ста­ли Н. Гомолка с его «Шестым океаном» и М. Герчик («Лети, Икар»).

Затем главной фигурой в белорусской фантастике становится Владимир Ши­тик, выпустивший повесть «Последняя орбита», ряд сборников рассказов. Мно­гие из позднейших авторов являются его учениками. Произведения Шитика отли­чают психологичность, внимание к чело­веку. Яркий пример - рассказ «Огонек во тьме», трагическая и одновременно герои­ческая история человека, искалеченного в катастрофе и заброшенного на необитае­мую планету. У меня этот рассказ вызы­вает ассоциации с потрясающим произве­дением Рэя Брэдбери «Уснувший в Арма­геддоне»...