Наталья Ланская - АнтиПринц

любовь – она только от родителей. Все остальное –

132

это химия, бушующая в крови по весне, гормональный

шторм и буйный, неутомимый инстинкт продолжения

рода.

Я продолжаю убеждать себя и тебя – в частности, мне

почему – то важно убедить именно тебя, – в том, что

друг без друга будет во стократ хуже, чем сейчас. Это

ты – а ты умнее меня, – спокойно говоришь, что мы и

друг без друга прекрасно проживем. Это ты привыкла

жить одна. И тебя так удивляет, что взрослый мальчик

продолжает цепляться за тебя, будто мартышка за

лиану.

А тебе непонятно, почему? Тебе до сих пор

непонятно? Не так уж ты и умна, оказывается. Тебя

волнуют только собственные чувства, мысли и

потребности. Ты не считаешь нужным тратить на меня

свое ДРАГОЦЕННОЕ время.

А мне уже плевать, знаешь. Это немного неожиданно,

но очень, очень страшно. Я начинаю понимать тебя, и

эта философия понемногу меня захватывает.

Ничто нигде не ждет человека. Надо всегда самому

приносить все с собой . Это твой статус, милая? Ты сама

придумала, или кто – то более умный подсказал?

133

Раньше я пропускал его. Не обращал внимания на

такие важные мелочи. А потом неожиданно до меня

дошел смысл. Вот так вот – короткой вспышкой, будто

молния в небе промелькнула, и осветила – эту

простую, довольно – таки корявую фразу. И мне сразу

многое стало ясно.

Я пока еще глупый и очень наивный, но мне уже все

равно. Я теряю себя в этой бесконечной пустоте, в

этом отрицании, в том, как ты отталкиваешь меня.

Этой ночью я проснулся оттого, что под резинкой

моих трусов копошилась нежная женская ладошка.

Моя дорогая, «верная», «нежная» мачеха. Она,

оказывается, соскучилась по отцу. И ей «жаль, что у

нас пока не все гладко складывалось».

Ей так понравилось, она так просила продолже­ния…

Но тебя это ведь тоже не волнует, правда? И меня –

нет.

Спать с кем – то… А, ладно. Перед кем я тут

смущенно – целомудренно прикрываюсь вежливыми

словами из обихода любовных романов?

Трахаться с кем – то и любить кого – то – это две

разные вещи. Разные плоскости. Абсолютно

134

необязательно эти ощущения должен давать один и тот

же человек.

Вот только раньше меня пугало – как же так, секс – да

без любви? Оказывается, он дает еще более классные

ощущения. Это кайф. Чистый, незамутненный. И я не

против получать его еще и еще раз… Это может

оказаться вполне даже неплохой альтернативой той

несчастной любви, за которой я так гонюсь, что уже

разучился отличать любовь и зависимость…

Мне надоела твоя неприступность. Лучше я буду

неприступным сам. Мое сердце – моя крепость. Моя

постель – это поле битвы… за любовь.»

***

Иногда я смотрю на улицу и выгляжу в этот момент,

словно грозное божество Олимпа. Мне нужно туда,

вливаться в поток людей. Этот ритм большого города,

не замолкающий даже ночью – он завораживает меня.

Я смотрю на бегущих, идущих, сидящих, ждущих кого

– то людей – и я понимаю, что я жив.

135

Я – сторонний наблюдатель, готовый вмешаться в

любую секунду в ход событий. Но я никому там не

нужен.

Хотя я сам в этом виноват.

Люди любят успешных, счастливых, а главное – они

любят тех, кто стоит у руля власти. Они любят тех,

кто богат.

Я подхожу по последним двум пунктам.

Ты стоишь за спиной. Я чувствую твое присутствие.

Мне холодно. По коже бегут крупные мурашки. Твоя

ненависть разливается по комнате, будто ядовитый

газ. Мне тяжело становится дышать.

– Ты скоро умрешь… – этот голос звучит в воздухе

или только у меня в голове? Твой голос. – Я уже

заждалась…

Призрачный, бесплотный. Но такой реальный… Я

опять схожу с ума.

– Ненавижу тебя… До того мига, пока я не перешла

Грань, я не понимала, как же сильно тебя ненавижу…

Ты отравляешь воздух одним своим присутствием…

Словно ядовитая змея. Ты обманчиво красив. Ты

136

губишь всех, кто слишком близко к тебе подбирается.

Бедная дурочка… Она всего лишь повторит мой путь.

– Замолчи! – сорвавшись, испугавшись, ору я. Но в

комнате уже никого нет.

Ты что – то слишком часто стала появляться. Опять

менять квартиры и дома? Бросать все, уходить,

сжигать за собой мосты? Если бы отец узнал, от кого я

бегаю, он бы поднял меня на смех. Если бы об этом

узнала пресса – вездесущая пресса, – мне бы сильно

не поздоровилось.