Admin - ПРЕДЫСТОРИЯ

Гербы свиты графа Пемброка, прикрывавшего бегство Эдуарда II после Баннокбёрна

После Баннокбёрнской катастрофы последовавшие за королём к Стерлингу солдаты в крепость, само собой, не попали (короля не пустили, куда уж их-то?). Тогда они расположились на утёсах под крепостными стенами. Такое количество вооружённых людей в тылу представляло нешуточную угрозу для армии Брюса, и шотландский предводитель вынужден был выделить крупное воинское соединение для нейтрализации этой угрозы. По мнению Барбора, именно из-за этого погоня за английским королём не могла похвастать многочисленностью, а потому потерпела неудачу. Разобравшись с остатками неприятельских войск у подножия Стерлинга, шотландцы вернулись к грабежу поля битвы и брошенных английских обозов. Их усердие в том «Vita» отметила следующей фразой: «…пока наши люди искали спасения в бегстве, шотландцы тешили свою алчность… Будь их жажда крови столь же неутолима, сколь их корыстолюбие, не быть бы никому из наших воинов живым»

Среди английских отрядов некоторые покинули Баннокбёрн в относительном порядке, а часть и вовсе не приняла участия в сражении: «…Более двухсот рыцарей не нанесли ни единого удара, не обнажили клинка» Сэр Морис Беркли вывел «без числа валлийцев…», а граф Херефорд «…великое множество рыцарей, шесть сотен всадников, одну тысячу пехотинцев и бежал к Карлайлу…» Уолтер Гилбертсон, комендант замка Ботуэлл, разрешил самому графу и пятидесяти его приближённым укрыться в стенах. Херефорд совершил ошибку (от которой короля уберёг Мобрей), загнав сам себя в ловушку. Услышав, что Херефорд прячется в Ботуэлле, Эдвард Брюс без промедления ринулся туда. Стоило ему появиться, Гилбертсон живо вспомнил, что тоже шотландец, и распахнул ворота, сдав и вверенное ему укрепление, и всех спасавшихся там дворян.

Прочие остатки бравого английского воинства улепётывали на юг, в Аннендейл. Им предстоял длинный путь по вражеской территории. Путь, где многих их них настигла смерть от голода, холода и рук шотландцев.

Замок Ботуэлл на реке Клид считался самой неприступной из шотландских крепостей до 1301 года, когда Эдуард I захватил его с помощью так называемой «колокольни» - осадной башни, столь огромной, что для её транспортировки из Глазго потребовалось задействовать целых тридцать упряжек.

ПОДСЧЁТ: ПЛЕННЫЕ И УБИТЫЕ

Ценным товарищем (от слова «товар») оказался граф Херефорд. Зять короля, как-никак. Уже в октябре Брюс обменял его на пятнадцать пленников, томившихся в Англии с незапамятных времён: свою Элизабет, дочь Марджори, сестру Кристину и в довесок старикана Вишарта, епископа Глазго, в неволе ослепшего и одряхлевшего. Племяш короля Роберта, недоросль Дональд, граф Мар, «ниву» которого (выражаясь выспренно) «успел взрыхлить» шалун Эдуард II, возвращаться отказался. Мало того, Брюс ещё и выкуп с графа содрал. Сумму нам неизвестна, зато известны аппетиты Роберта I. К примеру, Джон де Бретань, граф Ричмонд, захваченный под Байлендом в 1322 году, был оценён в двадцать тысяч фунтов стерлингов, а сэр Ральф Невилл, известный как «северный павлин», выкупился из плена после Баннокбёрна за две тысячи марок (марка – две трети фунта стерлингов). Баннокбёрн, вообще, дороговато вышел роду Невиллов: кроме Ральфа в лапы к шотландцам угодили оба его брата, Джон и Александр. У сэра Уильяма Фоконберджа в баннокбёрнской битве погиб старший сын, а младшего пришлось выкупать за пятьсот марок. В ноябре Эдуард II дал указание казначею выдать чиновнику Алейну де Уолингфорду сто фунтов стерлингов, чтобы он мог заплатить выкуп за сына.

Владетель Торторвальда, как и старший сын его соседей Дугал МакДауэлл, как и множество других обитателей юго-запада Шотландии, пал при Баннокбёрне, сражаясь за Эдуарда II

Как уже говорилось выше, трудно определить, что расстроило Брюса сильнее: смерть родственника-Глочестера или потеря кругленькой суммы выкупа за него, но скорбел он неподдельно. Тело герцога перенесли в церковь, и король всю ночь провёл там. Герцог Глочестер и Роберт Клиффорд, как самые знатные из погибших под Баннокбёрном англичан, были отправлены в Берик в бочках с вином. Великодушие, надо заметить, было отнюдь не чуждо Роберту Брюсу. Наш старый знакомый, звезда Стерлинг-Бриджа сэр Мармадьюк де Твенг до утра героически отсиживался в кустах и сдался лично Брюсу, причём тот обошёлся с ним, как с гостем и отпустил в Йоркшир без выкупа. Также король поступил и с сэром Ральфом Монтермером, который в юности уберёг Брюса, ошивавшегося тогда при дворе Эдуарда I, от монаршего гнева. Однако повезло так не всем. Роберт Боттел, сын Мерстона, «…лишился обоих ушей из-за неистовства скоттов».