Сайид Хайдар Бахш Хайдари - Сказки попугая (Тота кахани)

При переводе стихов пришлось столкнуться с трудной задачей, которая вряд ли и вообще может быть разрешена вполне удовлетворительным образом. Действительно, в отношении просодии стихи на индустани и русские стихи относятся к двум разнородным системам, что исключает возможность соблюсти, пожалуй, наиболее важное при переводе стихов условие — эквиритмичность. Метрика индустани (урду), восходящая к арабо-персидской, имеет дело с количественной стороной слогов и их протяженностью во времени, поэтому метр и ритм стиха в индустани (урду) определяются преимущественно сменой долгих и кратких слогов в различных комбинациях. Более того, индийцы произносят стихи напевно, вторгаясь, таким образом, в область музыки и синкретического песенного творчества, характерного для многих народов. Фонетике современного канонизированного русского стиха это явление незнакомо и чуждо.

Принимая все это во внимание, переводчик при передаче стихов тщательно избегал правильных силлабо-тонических построений, дабы не навязывать читателю ложных представлений, и руководствовался лишь соблюдением единой меры времени, приблизительно одинаковой для произнесения отдельных стихов-строк данного стихотворения. Почти во всех стихах удалось также сохранить число слогов, соответствующее строке подлинника.

Значительно легче было справиться с рифмой и вообще с концовкой строки. Фигурирующие в «Тота Кахани» стихи в преобладающем количестве рифмованы, и притом по преимуществу смежными рифмами. Иногда за рифмованным словом следует завершающий строчки «радиф» — слово, сохраненное неизменным в каждой рифмованной строчке данного стихотворения. Все рифмы и радифы подлинника переводчик без исключения ввел и в соответствующие русские стихи.

Следует отметить, что поэзия индустани (урду) культивирует главным образом гомологичные рифмы, и притом по преимуществу глагольные, т. е. наиболее бедные с нашей точки зрения, но, по понятным соображениям, переводчик не счел себя в праве разнообразить рифмы.

За единичными исключениями, стихи переведены построчно. Переводчик тщательно избегал переносить словообразы из одной строки в другую и старался по возможности сохранить все образы данного стихотворения, не внося от себя новых.

Что касается внешнего оформления текста, то переводчик не считал нужным подражать в этом оригиналу. В подлиннике текст сплошь покрывает всю страницу: он не распадается на абзацы, строки стихов не выделены, знаки препинания отсутствуют, между словами нет промежутков. Следовать всем этим особенностям в русской книге нельзя, сохранять же отдельные из них не имеет смысла. Поэтому для удобства чтения текст разбит на абзацы, стихи выделены и т. д.

В заключение переводчик надеется вместе с Хайдар-Бахшем Хайдари, что «тот, кто, отправляясь от источника своего глубокомыслия, прочтет этот перевод и заметит ошибку смысла или несвязность слов, — тот мечом пера заставит ее слететь со страниц бытия, как голову врага».

М. К.

Благодарение тому богу, который от облака щедрости даровал морю красноречия драгоценность смысла и язык человека создал для похвал себе, и великого пророка, последнего во временах, — милость мирам, — породил {2}для заступничества за нас грешных, ибо через него земля и небо получили существование.

Этот сайид Хайдар Бахш {4}, прозванный Хайдари Шахджеханабадский {5}, обучавшийся в палате покойного хас-наваба {6}Али Ибрахим Хана {7}бахадура {8}, ученик маульви {9}Гулам Хусайн Хана {10}Газипурского {11}, ведомый рукой {12}господина, высокопревосходительного, красноречивого, покровительствующего писателям, рудника доблести, источника великодушия, моря щедрости и милости, источника знания и мудрости, высокопоставленного Джона Гилкриста {13}сахиб {14}-бахадура (да продлится его благоденствие вечно! {15}), — этот сайид Хайдар Бахш, хоть он и владеет лишь посредственным (в меру своих способностей) знанием персидского языка, но согласно приказа вышеупомянутого господина, в год 1215 от Хиджра — соответствующий 1801 году христианскому {16}, — в правление вождя великих мира сего, заступника бедных и обездоленных, лучшего из вельмож, высокопоставленного, ближнего советника шаха Инглистана {17}(чей дворец возвышается до Сатурна) маркиза Вальзали {18}(да продлится его благоденствие вечно!) — перевел «Книгу попугая» Мохаммада Кадири {19}(возникшую из «Книги попугая» Зия-уд-Дина Нахшаби {20}) на язык хинди, на чистейшее наречие урду {21}, прозой, стилем простым и изящным, словами красивыми и приятными, и нарек ей имя — «Повесть попугая» {22} — перевел с той целью, чтобы господа, начинающие учиться, быстро могли уразуметь ее.