И он дождался. Приказа было два. Первый он получил шестого февраля, накануне матча Гриффиндор-Слизерин, приказ странный и неожиданный — сдай матч.
Он не выполнил приказ. Он даже не пытался. За него все сделал Поттер. Когда на тридцатой минуте матча в воздухе появился снитч, Драко, забыв все на свете, рванулся за ним. Золотой мячик был уже почти у него в руках, как сверху камнем пал Поттер и выхватил снитч у Драко из еще не сомкнувшихся пальцев.
И его не стало.
Драко запоздало сообразил, что снитч — это портключ, и что он сейчас едва не провалил своему Господину всю его затею. Но горькое разочарование почему-то никуда не делось — он опять проиграл матч. А Поттер снова выиграл.
На поле, естественно, начался переполох, и Драко поспешил уйти прежде, чем появится какое-нибудь Уизли и отобьет его вместо котлеты. На окраине поля он встретил Патрика Лестранга.
Патрик был сыном Лестрангов, пары, которая вскоре после гибели Вольдеморта оказалась в Азкабане за замученных до полного сумасшествия Лонгботтомов. Первые четыре года Патрик ходил тише воды, ниже травы, но в последний год как-то осмелел — наверное, решил, что теперь-то его родители и он сам будут вознаграждены за свою пресловутую верность Господину. Драко в этом сомневался. По его мнению, Лестранги поступили глупо. Гибельная верность не нужна Господину, ему нужны слуги хитрые, умные и осторожные, такие, как отец Драко.
Патрик поймал Драко за запястье и притянул к себе. Малфой напрягся — Патрик ему не нравился, в основном потому, что, будучи законченным эстетом, Драко не переносил внешнего уродства. А Патрик смахивал на Квазимодо — если верить картинке в магловской книжке, которую Драко недавно прочел тайком от отца. Только горба у Лестранга не было.
— Ты едва все не испортил, — с мягкой укоризной произнес Патрик. Драко вздрогнул.
— Что?
— Разве тебе не велено было сдать матч? Что ж ты кинулся за снитчем как сумасшедший? Хорошо, что Поттер быстрее…
— Это ты заколдовал снитч? — догадался Драко, невольно поморщившись от напоминания, что Поттер быстрее.
— Я, — самодовольно признался Лестранг и продемонстрировал Драко Смертный знак на руке. — Жаль только, мы не сможем увидеть, что с ним сделают. Я надеюсь, смерть его будет ужасной.
— Н-да-а-а… — протянул Драко. — Я надеюсь, что она вообще будет. Это поттерогонка все больше напоминает мне какой-то бесконечный комикс.
— Не шути так, Драко, — предупредил Лестранг.
* * *
Малфой оказался прав.
Второй приказ он получил на рассвете, восьмого декабря. Школа была навзводе — Поттер всегда создавал невозможную шумиху вокруг своей персоны, — и только слизеринцы спали спокойно — все, кроме Драко. Он не мог понять, что его тревожит, пока не получил приказ: Поттер вернулся. Найди его первым. Он не должен оставаться в живых.
Драко еще никогда никого не убивал.
Мороз продрал Драко до костей, когда он вышел из замка. Он понятия не имел, куда идти, и на всякий случай побрел в сторону озера, надеясь, что его не заметят из окон замка и что он не наткнется на Хагрида.
Почему вышло так, что он пошел туда, куда нужно? Почему ноги не понесли его в противоположную сторону — может, тогда Поттер просто замерз бы, или, на худой конец, его нашел бы кто-то другой.
Он лежал на снегу огромным алым пятном. Медленно подходя все ближе и ближе, Драко думал, что ему никогда и в голову не могло прийти, что квиддичные мантии гриффиндорцев такие широкие. А потом он понял, что алое пятно вокруг Поттера — это не только мантия, это еще и кровь.
Драко замутило, и вместе с тем он почувствовал облегчение. Гарри Поттер был явно мертв. Ну не может быть человек жив, если из него вытекло столько крови! Или может?
Рука Поттера дернулась и выстрелила вперед, сжимая палочку. Малфой шагнул назад — ему показалось, что Поттер заметил его и собирается заколдовать. Но палочка воткнулась в снег, тело Поттера напряглось и рванулось вперед, используя палочку как опору. Всего на пару дюймов — и снова замерло. Только судорога проходила по нему волнами.
Это было просто невозможно. Он был почти мертв — и был все еще жив. Сверхчеловеческая воля. Драко пребывал в жутком смятении. Ему было страшно, ему было тошно, его терзала ненависть, зависть — и уважение. И жалость. Вот этот человек — такой ловкий и быстрый, с такой легкостью уводивший снитч у Драко из-под носа — вот он лежит на снегу истерзанным куском плоти. Так правильно?
Читать дальше