Калашников С.А. - Калашников С.А. Внизу наш дом.

Но на Батаева, потерявшего скорость на подъёме, рушится сверху ещё одна пара. Мне их приходится встречать в лоб, причём тоже не имея нужного разгона. Тщательно, с соблюдением всех правил воздушной стрельбы, навожу на ближнего, жду сокращения дистанции до расстояния уверенного поражения, залп, отворот… и я снова в штопоре. Ну да тут высоты достаточно, быстро исправляю ситуацию. Верчу головой, пытаясь понять обстановку. Ишачки клюют хейнкелей, четвёрка мессеров крутит непонятную карусель в стороне, пытаясь свалить маленький, неразличимый на таком расстоянии самолётик. А ещё один такой же самолётик гонит худого куда-то на запад.

Разумеется, я поворачиваю на выручку подруге — радио доносит эмоциональные выражения, непроизвольно слетающие с Шурочкиных губ — она в такие мгновения изъясняется исключительно на языке Тараса Шевченко с сильной примесью Одесского колорита.

Знаете — девушка сама справилась с ситуацией. Я своими глазами видел, как заряд картечи, пущенной с близкого расстояния, “раздевает” мессера. Кадр из фильма ужаса. Его, этот кадр, смотрели и боевые товарищи пострадавшего. Какого стрекача они задали!

За одним бросилась в погоню Шурочка, за вторым я, а за третьим незнакомый краснозвёздный МИГ. Ни одного не упустили.

- Кто-нибудь видит ещё мессеров? - спросил я у эфира.

- Их восемь было, - ответил Саня. - Так мы их всех, того, заземлили.

- Дорабатываем боезапас по бомберам, и на базу, - скомандовал я. - Пора бензинчику в баки плеснуть.

- Маленькие, садитесь к нам. Плеснём вам сколько угодно самого лучшего авиационного бензина , - земля настроилась на нашу частоту и приглашает к себе.

- Вы нас боезапасом снабдить не сможете, - сразу закокетничала Шурочка. - Нам тридцатисемимиллиметровые подавай. Картечь или осколочные, а лучше и те и другие. И не забудьте капсюлей приготовить отдельно. Жевело нам требуется.

- Шурочка, не надо больше на весь крещёный мир выдавать страшные военные тайны, - попрекнул подругу Саня.

- Разговорчики в бою, - одёрнул я товарищей. - Если сверху атаковать на тормозе, успеваешь трижды прицельно отстреляться за один заход. Вон, нецелованная девятка на подходе. Шурочка, какое, ты говорила, упреждение нужно брать?

Уж не знаю, сгоряча это у нас так получилось, или сказался полученный в первом бою опыт, но третью, идущую к аэродрому, где командиром товарищ Иванов, девятку Хейкелей, мы словно мухобойкой смахнули — я просто не ожидал столь эффективной стрельбы. А ведь всего по одному снаряду на цель и потратили.

- Э-э… маленькие! - вскрикнула земля взволнованным мужским голосом. - Где вас искать-то?

- Не ищите, - ответил я строго.

- Не надо, - добавила Шурочка проникновенно.

- Лучше позовите, когда фрицев в воздухе увидите, - заключил Саня. - На этой волне.

- Так кого звать-то? - продолжала допытываться земля. - Шурика, Шурочку или Саню? - “срисовали”-таки наши позывные.

- Ещё Мусеньку можно, - добавил я для полноты. - Она до юнкерсов особенно лютая.

Мы были разгорячены и довольны проведённым боем. На земле полыхали заваленные ишаками и МИГами немецкие бомбардировщики. Их было много. Просто душа радовалась от такой картины. А языки болтали то, чего не следовало.

- Получила наводку от Луки. Вылетаю в квадрат семнадцать-тридцать два, - ворвался в эфир голос Мусеньки. Мы как раз вошли в зону связи с “домом”.

Пришлось спешить. Заправляться, заряжаться и снова в бой — фашист пёр сегодня буквально валом. На этот раз он нацеливался бомбить другой аэродром.

***

Третий за этот день боевой вылет запомнился калейдоскопом отрывочных картин — мы кувыркались с мессерами, давая ишачкам возможность работать против бомбардировщиков. Худые неожиданно приняли бой на виражах, отчего я ждал какой-нибудь пакости вроде наваливающихся сверху “засадных”. Но обошлось — там, в вышине поднебесья, несколько раз мелькнули МИГи.

Мы делали много промахов — видимо сказывалось утомление. Даже отпустили несколько вражеских истребителей, израсходовав часть боезапаса впустую — устали, занервничали, начали мазать. Но вернулись все — Муся, прилетевшая раньше нас, смущённо смотрела на женщину, потчующую усталых лётчиков наваристым борщом.

- Отец Серафим заезжал. Нину вот привёз

Я узнал эту нашу кормилицу — она готовила еду для тех мужиков, что строили капониры. Их сюда послал здешний батюшка. Собрал людей верных для дела богоугодного. Ну а я только показывал, что да куда. Что же — нам без аэродромного обслуживания несладко тут придётся, особенно, учитывая интенсивность боевой работы первых дней войны.