Андрей Дай - Поводырь - 4

Надо сказать, что простое перемещение трех пехотных и одного кавалерийского полков из европейской части страны в Среднюю Азию, могло бы вызвать неминуемую озабоченность английских политиков. Понятно, что четырьмя полками даже с каким-нибудь невероятно талантливым, вроде Суворова, полководцем во главе, Индию завоевать совершенно не реально. Но сам факт усиления группировки русских войск - уже повод хорошенько задуматься. В Лондоне привыкли считать страны Средней Азии своей зоной интересов, и отсутствие реакции продемонстрировало бы политическую слабость действующего Британского кабинета. Однако Санкт-Петербург дал Альбиону повод для сохранения лица. Полки "всего лишь" сопровождали цесаревича в его бон-вояже по достопримечательностям дикого края... А потом стало поздно возмущаться. Пока все внимание европейцев было обращено на Богемию, армия цесаревича молниеносно, за месяц, оккупировала Синдзян.

Большая часть пришедших с Никсой войск, поступила в распоряжение Романовского, и он, с присущей генерал-майору решительностью и целеустремленностью, продолжил войну с Бухарой. Так мы в Томске потом и получали известия - парой. Из Европы и из Средней Азии. Вместе.

В конце мая, после недельной артиллерийской подготовки, чуть ли не втрое увеличившийся туркестанский отряд генерала Романовского, взял штурмом Ходжент. Кокандский гарнизон потерял до трех тысяч убитыми и более пяти - ранеными. Потерь в русской армии не было вовсе. В цитадели были взяты богатые трофеи - три десятка пушек, несколько тысяч кремневых ружей, много пороха и продуктов, приготовленных для гарнизона на случай долгой осады.

На этом компанию 1866 года в Туркестане было решено завершить. И Худояр-хану в Коканд и эмиру Музаффару в Самарканд были посланы ультиматумы с требованием покориться русскому царю, и признать себя вассалами России. В противном случае, Великий князь Николай Александрович, грозил, что называется - "спустить с цепи" своих псов войны и полностью захватить оба государства. И пока стороны обменивались посольствами, Семнадцатый драгунский Е.В. короля Датского полк и Тридцать пятый пехотный Брянский генерал-адъютанта князя Горчакова полк и батарейная батарея из резервной батареи Двадцатой артиллерийской бригады, скорым маршем от Ходжента до Андижана, добрались до границы, и в середине июня подошли к Кашгару. Еще один отряд, под командованием генерала Колпаковского, взял под контроль Чугучак. Все это подавалось в столичных газетах "не с завоевательной целью, а единственно в видах собственных интересов, для предупреждения волнений между киргизами и ограждения наших пределов от вторжения инсургентов".

К слову сказать, продвижению наших войск никто особенно и не препятствовал. Как писал Николай "кульджинские инсургенты разделились на две партии. Дунгане составляют одну, а таранчи - другую. Те и другие управляются отдельными личностями, проникнутыми один к другому чувством ненависти". Предводитель одной из сторон, Бурхан-эд-дин-ходжа, через посредников обратился к русским властям с жалобой на притеснения Якуб-бека, который отобрал у него будто бы аж пятнадцать городов, "для возвращения коих, отдаваясь под покровительство России" Бурхан-эд-дин-ходжа просил прислать им солдат на помощь. Пятьсот человек, как он полагал, было бы вполне довольно.Полковник Суходольский, во главе сводного отряда, собранного из кавалеристов Одиннадцатого Тобольского и Двенадцатого Томского казачьих полков, эту "помощь" оказал. В итоге власти лишились и Бурхан, и Якуб-бек, а те пятнадцать, больше похожих на не слишком крупные села, городов были приведены под "покровительство" русского царя.

И, как оказалось, очень вовремя. Потому что чуть не сразу после рейда моего Викентия Станиславовича, на границе умиротворенных территорий замаячил крупный китайский военный отряд под командованием генерала То - опытного военачальника, ставшего известным после разгрома тайпинов. Простояв лагерем чуть ли не до начала августа, как-либо вмешаться в деятельность русских, генерал так и не решился. По численности русская группировка и отряд То были примерно равны, но преимущество наших в вооружении и выучке было просто подавляющее.

Пока Николай с Колпаковским развлекались в Джунгарии и Илийском крае, ставший за доблесть в Ирджарской битве полковником и награжденный Анной Второй степени, Александр Васильевич Пистелькорс с казаками, "зачистили" от разбушевавшихся киргизов окрестности приграничных казацких станиц и укреплений. Высоченный, в белой кубанской черкеске и папахе, на белом коне, кавалерийский полковник одним своим появлением обращал в покорность, почуявшие было ветер воли, казахские роды.