Андрей Дай - Поводырь - 4

Тринадцатого апреля, три дня спустя окончания торжеств по случаю прибытия нового наместника, стало известно, что в столице утвержден устав судно-сберегательных касс при Госбанке Томского губернского правления. Собственно принимать деньги под гарантированные Империей шесть процентов годовых, по словам местного управляющего, князя Кекуатова, должны были начать только в мае. Но сама возможность положить в надежное место, по сути - дать государству в долг, свои сбережения и получать стабильный доход, ничего при этом более не делая, необычайно взволновала сибиряков.

Нужно еще учесть некоторые особенности, сложившегося на весну 1866 года положения. Особенно вспыхнувший пару лет назад в Томске строительный бум, благодаря которому, в экономику края оказалась инвестирована огромная сумма. А так же тот факт, что вообще уровень доходов у жителей губернии существенно вырос, чему немало поспособствовали два подряд неурожайных года в соседних губерниях. Теперь Томичи могли себе позволить делать больше покупок. И, нужно признать, позволяли. Однако потребление товаров все равно существенно отставало от роста сбережений. Большинство все еще опасалось тратить деньги на товары, без которых вполне можно было бы обойтись.

Это я к тому, что, как только сведения о возможности и деньги сохранить и прибыль получать распространилась в народе, городское отделение Госбанка стали ежедневно осаждать сотни людей. Ажиотаж едва не перерос в бунт с дракой и, как естественным итогом - вмешательством дежурной казачьей сотни, когда кто-то, обладающий чрезмерной фантазией, догадался брякнуть, что будто бы в кассах примут только первую сотню обратившихся. Изобретатель еще предлагал за малую мзду внести нуждающихся в число счастливчиков, и кто-то даже ему поверил. Благо развернуться предку незабвенного товарища Бендера не дали - пара дюжих жандармских унтера подхватила местного комбинатора под локти и свела в тюремный замок. А листы с фамилиями, которыми тот потрясал в доказательство своих слов, полицмейстер Стоцкий на глазах толпы порвал в мелкие клочки.

И не смотря на все эти события, какое-то чудное, непривычное для избалованного вниманием банков жителя века глобализации, ожидание бесплатного счастья, Великой Русской Мечты, халявы, готовой вдруг, словно манна небесная, просыпаться над столицей губернии, оказалось заразительным не только для простых обывателей, но и для сравнительно более обеспеченных горожан. Дело, труд по извлечению прибыли, тяжелая работа, результатом которой мог стать лишний принесенный домой гривенник, так ценимые в торговом Томске прежде, вдруг стали второстепенным. Теперь каждый, от гимназистов-скаутов вновь появившихся в моей приемной, до перволильдейских купцов и офицеров губернского батальона, только тем и занимались, что подсчитывали свои потенциальные, и главное! - легкие прибыли. Всего-то и нужно было, что подождать! И никому ведь, ни единой живой душе, и в голову не пришло, что государство может никогда и не вернуть эти самые вклады. Простить народу собственные долги, как это не один раз было в эпоху СССР...

Теперь представьте мое удивление, когда с точно такими же, аккуратно выписанными в блокнотик, цифрами ко мне явился Карбышев. Вот уж никогда бы не подумал, что эпидемия халявы способна заразить и моего секретаря.

- И что с того? - выслушав Мишу, недовольно поинтересовался я. Тут же отметив некоторую растерянность на лице поручика жандармерии в отставке. Он застал меня не в самый удобный для обсуждения банковских вкладов момент - опираясь на жилистое плечо Апанаса, я пробовал ходить по комнате. И был жестоко разочарован своими успехами.

Пусть валяться целыми днями в постели, будучи одетым только в напоминающую саван простецкую ночную рубаху, я больше себе не позволял, и был теперь готов принять гостей в достаточно приличном виде. Все ж таки, оказалось неприятно показаться на глаза секретарю растрепанным, выбившимся из сил, и мокрым от пота, как скаковая лошадь. И всего-то от четырех проделанных по спальне шагов!

Вот он и гадал тогда - чем же именно вызвано мое неласковое обращение? Тем, что застал меня в... скажем так, не самом парадном виде, или все-таки сделанными им расчетами.

- Пойми, Миша! Деньги - это зло! И было бы логичным - отдать это зло в чужие руки. Однако, как честные христиане, мы с тобой просто обязаны с этим злом бороться. Например, заставлять это чудовище работать, принося пользу нам. То есть - добру. И не кажется ли тебе, в некотором роде, малодушием переваливать свой святой долг на чужие плечи?