Андрей Дай - Поводырь - 4

И вот тут уже понадобится прямое и явное вмешательство папочки, что неминуемо приведет к ослаблению либералов, и к возвышению консерваторов.

Есть правда простой и элегантный способ и овцу съесть и волка уберечь. На месте Николая, я отправился бы навестить его превосходительство, генерал-лейтенанта Мезенцева. Которому бы и намекнул прямым текстом: мол, что это вы, сударь? Поссориться с Надеждой Отчизны решили? Что это ваши сотрудники в Сибири моего Германа совсем уже затравили? Он там трудится на благо Родины, понимаешь, аки пчёл... А вы?! Нехорошо! Уж не вам ли лучше других должно быть ведомо, что никакого отделения восточных уделов господин Лерхе не затевал?! Или вы не настолько компетентны, как это принято считать?

О судебных приставах тут же позабудут, потому как жандармы им никаких материалов не предоставят. А старые консерваторы, и их идейные вдохновители тут же утрутся, расслабятся и примутся послушно получать удовольствие. Потому как давно заскучали по твердой руке. А вот бедному Николаю придется впредь дружить с шефом Третьего отделения. Что не слишком, по большому счету, меняет политику наследника. Так. Слегка острее клинок, по которому придется бежать всю жизнь...

Интересно стало - не о том ли самом послание престарелого волка, графа Казимирского? И я даже потянулся к конверту, но под руку попался другой - от Вениамина Асташева. Тоненький такой, едва не просвечивающийся. И сам не заметил, как вскрыл. "Приветствую тебя, мой дорогой друг! Ну и наделал же ты тут шуму! В гвардии болтают, будто бы сам государев брат изволил весьма лестно о тебе отзываться. Будто бы так и сказал во всеуслышание - "каков засранец этот Лерхе! Обещал ведь в отставку уйти, ежели из Тмутаракани его в Петербург потащат, и сдержал слово!" Так что, прими мои искренние поздравления. Ты герой, и в любом салоне столицы о тебе только и разговоров. И поздравляю, ты обзавелся прозвищем! Уж на что князь Гагарин - молчун, а тут и он не сдержался. Высказался, в том смысле, что, мол, этот воробей когда-нибудь дочирикается! Тебя, Герман, ныне так и знают - как дерзкого Воробья.

Ах, да! Пишу тебя порадовать. Подал прошение на вакансию адъютанта ЕИВ Великого Князя, цесаревича Николая. Имел пространную беседу с командиром полка, генерал-майором свиты, Николаем Павловичем Граббе. Он лихой рубака, и не слишком понимает моих устремлений. Но обещал походатайствовать. Так что, вполне возможно, скоро увидимся. Искренне твой друг, ротмистр Лейб-гвардии Коннаго полка, Вениамин Асташев".

Ну и в какую дыру мне теперь забиться? Порадовал, едрешкин корень! Вот зачем мне, спрашивается, эта никчемная известность? Эта спорная слава?! Непокорный? Революционер? Нигилист? Разве эти слова хотелось бы мне о себе слышать? Разве такие соратники требуются сейчас молодому наследнику? И пусть, как хочет уверить меня Великая княгиня Елена Павловна, я как бы прощен, и все еще могу надеяться на участие покровителей, но станут ли они проявлять энтузиазм, выручая этакого-то опального губернатора?

Конверт, подписанный графом Казимирским, открывал так, словно он был заминирован. Было даже немного любопытно - какой еще гадостью командир западносибирских жандармов решил-таки меня "порадовать"?

Ни о чем конкретном матерый волчара не писал. Ничего, что могло бы хоть как-нибудь однозначно трактоваться. Ни единого слова в мою поддержку. И, тем не менее, прочитав послание до самого конца, почувствовал себя обязанным старому генералу.

"...Честь и слава отважным первопроходцам, членам нашего Географического общества, в личинах корыстных торговцев или простых путешественников, пробирающихся в самые глубины неизведанных земель. Не мне вам, Ваше превосходительство, рассказывать, о таких людях. Вы и сами этаких отлично ведаете, как и то, сколько пользы они приносят нашему Отечеству. Господа Принтц с Васильевым и Гилевым, открыв для русских купцов торговый маршрут к военной крепости Кобдо, навеки останутся в памяти потомков. Иные наши пионеры идут, едут и плывут в иные места, быть может отлично известные другим европейским народам, но прежде не видавшие славных сынов Руси.

Так и дети других земель проявляют интерес к нашим краям. Особенно, ежели им становится известно, будто там происходит что-то необычайное, поучительное или странное. Не далее как на прошлой неделе поступило прошение на посещение по деловым нуждам вверенного в мое попечительство округа от некоего господина Самуила Васильевича Гвейвера, столичного первогильдейского купца, подданного Великобритании. В бумагах особенно отмечается желание англичанина посетить Томскую губернию, и испрашивается дозволение на встречу с вами, Ваше превосходительство. Я взял на себя смелость поинтересоваться этим человеком, дерзнувшим оставить привычные удобства цивилизации ради новых впечатлений и встреч. Дабы иметь возможность наиболее полно характеризовать сферу интересов нашего заграничного гостя, мне пришлось снестись с некоторыми из все еще здравствующих моих столичных друзей.