Андрей Дай - Поводырь - 4

Этак вот элегантно, двенадцать стали десятью... У моей суженой, как оказалось, тоже были маленькие секреты от родственников.

После той памятной финансовой "консультации" в кабинете управляющего моим банком, наши с Надей разговоры стали охватывать гораздо больше тем. Она, выросшая в семье видного военного столичного чиновника, и успевшая разобраться в реалиях придворной жизни, будучи фрейлиной супруги наследника престола, прекрасно понимала, что без благоволения каких-то значимых вельмож, стремительное превращение в гражданского начальника огромного региона и миллионера было бы совершенно невозможным. Мадемуазель Якобсон, с настойчивостью настоящего исследователя, выспрашивала о нюансах отношений с моими покровителями. Причем не просто так, а, попутно, выдавая некоторые результаты собственных наблюдений о характерах видных столичных политических деятелей. По моему мнению, большая часть ее суждений основывались на исключительно эмоциональных ощущениях, или придворных сплетнях, но попадалась и действительно ценная информация. После нескольких бесед в таком ключе, наступил, наконец, момент, когда можно было задать давно мучавший меня вопрос.

Тут мне нужно отвлечься, и рассказать о причине, по которой я занимался этими полу шпионскими играми сам, а не поручил конфиденциальное расследование Варешке. Ну или, на худой случай - не расспросил уже ставшего известным на всю Сибирь акушера Зацкевича. В конце концов, он не адвокат и тайны своих клиентов хранить не обязан. А вот мне - обязан. Не я ли его из сырых бараков пересыльного острога вызволил?! Только при всей своей известности, Флориан Петрович, как ссыльнопоселенец и поляк, в Гороховский особняк доступа не имел. А цесаревну Марию Федоровну консультировал приехавший в свите незнакомый мне придворный лейб-медик.

Грех, конечно, пользоваться человеческой слабостью, но и меня понять можно. Я не собирался извлекать из этой информации каких-либо политических или финансовых дивидендов. Мне нужен был ответ на два простых вопроса - беременна ли Дагмар, и если - да, то когда ей подойдет срок рожать - только чтоб иметь возможность вычислить, предсказать наступление даты изменений в жизни.

В то, что Никса, а уж тем более Императрица Мария Александровна, позволит молодым родителям жить и воспитывать новорожденного наследника престола в сибирской глуши, я не верил ни секунды. Как и в то, что наместник оправит жену с ребенком в Санкт-Петербург, а сам останется. Простая логическая связь - у Александра Второго рождается внук и уже очень скоро я лишусь прикрытия и, скорее всего, если Никса попробует утащить меня с собой в столицу, и государственной службы.

Господу было угодно, чтоб женщины девять месяцев вынашивали будущих человечков. И чем раньше мне бы стало известно о предполагаемой дате рождения царственного младенца, тем больше у меня оставалось времени на то, чтоб привести свои дела в порядок. Ну и подчистить "хвосты".

Я имею в виду наш и Гилевым подпольный рудник, например. Очень скоро в Чуйской степи станет гораздо многолюднее - начнется разработка Озерного серебряного месторождения, и любой, чрезмерно любопытный, нос, сунувшийся в неряшливую дыру в овраге, может отправить двух миллионеров на каторгу.

В общем, приходилось, хочешь или не хочешь, тратить время и заниматься поисками истины. И на Варешку эту обязанность не свалишь - он с середины лета до Рождества отпуск испросил, и уехал с женой и новорожденным сыном в степной Алтай. Там Степан Иванович Гуляев какие-то жутко лечебные воды открыл, а Васька Гилев на них пансионат строил. Мадам Пестянова роды перенесла плохо, Ириней Михайлович ни о чем ином и думать не мог - трижды в день домой посыльных отправлял справляться, как женщина себя чувствует. Работник из него ну совершенно никакой был, вот я и отпустил. Я и так был ему по гроб жизни должен за ту информацию, которую он для меня добывал. А он, по каким-то причинам, считал, что обязан мне. Иначе, зачем бы сына Германом назвал? Герман Иринеевич, едрешкин корень...

Все, что бы ни делалось - к лучшему. И в той и в этой жизни не раз убеждался! Вот и теперь обстоятельства складывались таким образом, что у нас с Надеждой Ивановной появилась еще одна тема для разговоров. А то, знаете ли, постоянное обсуждение денег, которые я принимал за не более чем средство к достижению цели, а мадемуазель Якобсон - как показатель какого-то, выраженного в валютном абсолюте, статуса успешности, стало раздражать. Теперь же мы обменивались сведениями из Гороховского особняка, перемалывали косточки "малой свите" и выдумывали все новые и новые способы вызнать, наконец, тайну принцессы.