Андрей Гребенщиков - Сумрак в конце туннеля (сборник)

Позже, уже залезая на платформу, я сразу почувствовал всеобщее оживление, так нехарактерное для Достоевской. Да и как можно б ыло этого не заметить? Многие жители столпились в основном зале и что-то обсуждали, поглядывая с любопытством и опаской на группу незнакомцев в военной экипировке.

К Михалычу надо, он-то наверняка должен знать, кто это такие, да и о произошедшем лучше рассказать именно ему…

– Эй, Игнат, ты чего чумной такой? Лица на тебе нет. Призрака увидал, что ли? Прибежал, как ошпаренный. Крысы грибницу попортили? Говори уже, не томи душу!

После моего рассказа, дядька помрачнел, осунулся, скрутил папироску и закурил.

– Чертовщина какая-то… Да не, глюки, наверное, словил. А все же надо бы кого отправить, проверить, что за дела такие. Нет, пошлешь – потом опять над тобой смеяться будут… Да и видал еще чего на станции твориться: вместе с очередными поставщиками сталкеры к нам пожаловали, вон бегают терь все вокруг, любопытствуют. Ох, не к добру ихняя братия к нам пожаловала, ох, и не к добру. Ничем хорошим это не кончится, запомни мои слова… Ладно, тебе ведь тоже интересно поглядеть на бравых вояк? Иди уж, а я покамест сам до плантаций добреду, гляну, как там твоя старуха-покойница поживает…

Пока я пробирался сквозь людскую массу, протискиваясь все ближе к вновь прибывшим, меня посетила неожиданная, доселе, казалось бы, невозможная мысль: «Не многовато ли событий для одного дня?» Слова дядьки: «Ох, и не к добру» очень слабо тогда вязались с глуповатой и нехарактерной вообще-то для меня улыбкой, посетившей мое лицо. В то же мгновение толпа внезапно расступилась, и я по инерции вывалился из первого ряда.

Сталкеры выглядели внушительно: высокие и подтянутые, облаченные в полевую военную форму, разгрузочные жилеты с торчащими обоймами и ножами, на ногах тяжелые армейские «берцы», автоматы за спиной. Конечно, подобные предметы были и у отряда внутренней безопасности станции, однако у пришедших оружие выглядело… солиднее, что ли? Правильнее… да, наве рное, так: сталкеры имели право носить его, в их руках оно вызывало уважение, а не страх. Но поразило меня другое: явственно чувствовалась какая-то незримая сила, бурлящая энергия жизни. Эти парни так разительно отличались от всех тех, кто проживал на Достоевской…

А дальше, дальше я поймал взгляд одного из вояк, молодого, не старше двадцати лет, белобрысого, курносого паренька, на котором, в отличие от остальных, вместо разгруза был черный бронежилет, да и одежда темно-серая. А еще глаза… голубые и добрые… очень добрые. Удивительно: увидев меня, он не нахмурился и не отвернулся, а просто… просто улыбнулся в ответ. И это было так неожиданно, какое-то новое светлое чувство возникло в душе, согревая меня изнутри, и на сердце стало чуточку легче, и настроение немножко улучшилось…

Удар локтем в бок.

– Игнат, чего лыбишься, как идиот? Чего вообще ты тут забыл? Иди на полях паши, вроде ж тебя туда распорядились назначить. Так, а остальным тоже делать нечего, что ли?! Хотя стой-ка, гостей проводишь, раз уж здесь. Грибы-то никуда не убегут.

– Эмм, я… ну вы же знаете… – но никто уже меня и не слушал – начальник станции с ротой безопасности начали разгонять зевак. Народ потихоньку рассасывался, оставляя меня наедине с пришельцами. Вскоре кроме нас никого и не осталось.

– Парень, ты чего столбом встал? – чуть насмешливо, но как-то совсем беззлобно, окликнул меня тот самый сталкер, все с той же, простой и радушной, ухмылкой. – Тебя звать-то как?

– Игнатом…

– Вот, а меня Владом, кликуха – Светлый, будем знакомы. Смотрю, ты парень не разговорчивый. Общаться много не привык? Эт не беда, растормошим тебя потихоньку. Ребята мы неплохие, не обидим, ты, главное, не робей. Что, покажешь станцию бравым солдатам? Мы внакладе не останемся.

Его добродушное лицо так меня поразило… Но как же, ведь всем на меня наплевать , абсолютно точно! Или все-таки… одна-единственная улыбка…

– Да, да… конечно, пойдемте. А что бы вы хотели увидеть? У нас вроде ничего примечательного и нет, – несмело промямлил я, выдвигаясь в путь.

– Ты не парься, показывай все, рассказывай, как живется. Да вон, хотя бы, как вы того хмыря, что со стенки зыркает, терпите и не замазали до сих пор?

Видимо «хмырь» никого не оставил равнодушным, в этом мнение сталкеров совпадало:

– Нехороший у него взгляд, ей-богу, тяжелый какой-то, мрачный.

– И вся станция такая. Да что там, чуть ли не вся линия. Правильно говорю, парни?