Дмитрий Колесов - Гололед

— Они нам не нужны ни живые, ни мертвые. Но все же, младший, проконтролируй объекты.

— Выполняю. Обнаружены два разумных существа с летально поврежденным биоресурсом. У первого объекта обнаружен портальный ключ-активатор, у второго имплант жизни Отцов. Оба устройства задействовали режим записи полной ментокопии личности. На первом объекте обнаружена метка Древних в 11 единиц сродства. У второго объекта почти 750 единиц сродства. Это прямой потомок Отцов.

— Принял.

Теперь сработка режима ментозаписи была предельно ясна. Геном Древних, восстанавливающийся даже в клонах и метка (количество латентных генов Древних у человека) Древних — активировали процесс ментокопирования личности предусмотренный в случае смерти. Сейчас для нас главное восстановить функции наследника Отцов в максимально возможном объеме. А уже он будет решать, что делать с ментокопией выродившегося.

421-й за 0.02 жизненного периода до объекта.

Ну что же, до тороида осталось менее двух сотых периода и сейчас все будет ясно. "На всю оставшуюся жизнь…" Вседержатель и откуда последнее время все это лезет в голову. Ну вот и дождался — пассивный детектор фиксирует нарастающие нейтринное излучение. Это издец…

Активировалась закладка цепочки мыслеобразов, заложенная в сознание реципиента спецом Ордена Риноко — 10 лет функционирования, 13-я зона Древних, слово на родном языке, артефакт Древних. И импульс(слепок) ментокопии личности сформировался в полном объеме. Как с земной памятью, так и памятью цифровика. Это общее сознание было записано артефактом Древних и наступило Ничто.

Это уже во второй раз, успел подумать Алексей Ильич.

Город Южно- Сахалинск. 1961 год.

Вот и в нашей размеренной жизни наступило время перемен и события понеслись галопом.

Сначала денежная реформа января 1961 года заставила задуматься сахалинцев. Ранее они получали тысячи, а после реформы стали получать сотни рублей. И хотя цены тоже снизились в десять раз, осадочек остался. Мысли о том, что всех денег не заработаешь, а жизнь проходит и деньги уходят — витала в воздухе.

Батя, будучи апологетом бухгалтерского учета, относился к вложениям и прибыли со свойственной финансистам серьезностью. И поэтому решил "отбить" регулярно возимые деликатесы в Москву. Которые заочники Дальнего Востока распределяли, от сессии к сессии, среди профессорско-преподавательского состава Плехановки.

Уже весной 1961 года отец решил, что нужно приобщаться к мудрому и вечному — к науке. Он "организовал" себе аспирантуру и комнату в малосемейке общежития Московского института народного хозяйства им. Г.В. Плеханова. Мозгов для учебы у него всегда хватало. Что подтверждала и мама, когда находила его заначки от премий: "Лопух лопухом, но хитрый." Хотя нужно отметить, что приятелям он не задумываясь отдавал тщательно лелеемую заначку в долгосрочный долг. Часто растягиваемый на годы.

Меня решили оставить на попечение Евгеши и Семеныча, учитывая, что я заканчивал 8-ой класс. Ведь вчетвером в одной комнате было совсем не комфортно. Хотя, в то время, в этом не было ничего особенного. А так как нет ничего более постоянного, чем временное — я остался на Сахалине еще на три года.

Как-то, будучи в депо у Семеныча, я увидел как работает токарь на токарно-винторезном станке ДИП — 200 и был заворожен выверенной моторикой движений мастера, льющейся стружкой и мощным гулом хорошо отрегулированного механизма. Песня. А где-то на краю сознания мелькало видение, как я стою у станка и вытачиваю…оружейный ствол. Все-таки первая любовь, это навсегда.

Далее я действовал просто, но сильно. По окончанию 8-ми летней школы, я не стал оформляться в среднюю школу, а забрал документы и поступил учеником слесаря ремонтника в механический цех железнодорожного депо. Родители были далеко, а Семеныч…, что Семеныч. Можешь — делай, этот простой принцип был и ему близок. Оформиться на работу в цех было очень не просто. Малолеток не любили принимать на работу, тем более в тринадцать лет. Они работали укороченный рабочий день и за ними был необходим повышенный контроль. Да и много из-за чего еще. Однако Семеныч, со своей бригадой, был в авторитете у руководства цеха и меня взяли в его бригаду ремонтников. Конечно под личную ответственность бригадира.

Евгения Николаевна, к тому времени законная жена Семеныча, ни о чем не догадывалась почти полгода. Ввиду того, что укороченный рабочий день позволял замести следы моей трудовой деятельности. А учеба в вечерней школе рабочей молодежи была сменной. А потом, по ее словам: "Паровоз ушел, а чумазые кочегары остались и их нужно было кормить".