Дмитрий Колесов - Гололед

Только через год на Обители установилось относительно стабильное положение. Но главного Стерх добился — он победил и не залил кровью планету. Победа была не Пиррова.

В Обане, в штабе Легиона, я прямо из автомобиля попал в дружеские объятия "гестапо" — службы внутренней безопасности Легиона. Майор из безопасности прошелся по узловым точкам моего устного доклада (конечно, записав его на магнитофон) и приказал написать его в развернутом письменном виде.

Доклад я писал в отдельной палате санчасти Легиона, куда меня положили на обследование. Через два, три дня меня выдергивали на допрос с полиграфом. Кроме того, перед приходом в палату дознавателя на очередной допрос мне вводили психоактивные вещества. Но все это было как-то формально… Почему-то меня не взяли в оборот прямо в Куру, а дали приготовиться к допросам. Теперь полиграф был мало эффективен, особенно для подготовленного человека. А психоактивные вещества для человека воспитанного на сорокоградусной… Шутка. Дерьмо эти скополамины, пентоталы… — приличное, но есть методы. Например самогипноз — спишь с открытыми глазами и рассказываешь…сны. Смита я больше не видел и меня про него вообще не спрашивали. Толстый намек на то, что Смитов даже не существовало, не понял бы только полный кретин.

А вот про Рика выпрашивали все и во всех подробностях. Но у меня на это было одно — не знал, не подозревал, не предполагал: "шел, упал, очнулся — гипс". Смитоподопные меня бы с удовольствием прикончили, но Легиону я был нужен, как средство давления на спецслужбы. Будучи живым напоминанием высшему руководство, мол доверили бы операцию нам и был бы порядок. "Крысиные гонки".

Поэтому, когда меня оставили в Обане помощником инструктора по стрелковой подготовке, то по сути вытащили на солнышко. Я был к этому готов. Покидать сейчас Легион не следовало, безопасней было оставаться в нем.

Медицинское обследование вынесло свой очередной вердикт: "Годен без ограничений". Сколько таких медицинских заключений было у меня в жизни. Наверное стоило прекратить мою персональную гонку по льду, но вот как это сделать. Проблема.

Обязанности помощника инструктора стрелковой подготовки были не сложные. Оружие всегда должно быть в полном порядке, боеприпасы по установленной норме, стрельбы подготовлены, личный состав цел. Через месяц работы в должности, мой непосредственный начальник — старший адьютант Легран. Бельгиец по происхождению, он отслужил в Легионе более двадцати лет. Это была его семья. Закоренелый холостяк, истинной и единственной любовью которого было стрелковое оружие, нашел во мне родственную душу. Мы поладили.

В конце мая следствие по колумбийскому делу закончилось. Мои действия признали соответствующими ситуации. Пара снайперов Легиона, приданная спецподразделению, свою задачу выполнила. И в чрезвычайной ситуации легионер первого-класса Алекс Лоно спас жизнь старшему по званию. И конечно дело было не в легионере герое — вот так армейцы отутюжили мордой об асфальт спецов. И ведь не придерешься. Про Рика вообще не было никаких поползновений с обеих сторон. Копать здесь было опасно и армейцам, и спецам. Измазались бы обе стороны, а стали бы их отмывать сверху и кого именно? Вопрос. Поэтому лучше было не рисковать.

Все спустили на тормозах настолько плавно, что даже премию Рика за выполнение задания передали его родным в город Кальви, на Корсике. Меня еще не перевели на свободный режим и не отпускали в увольнение. Поэтому, когда мне сказали, что меня ожидает девушка в комнате посетителей. Я был удивлен, но поспешил на проходную.

Это была…богиня. Зрелая женщина ростом под метр девяносто со спортивной фигурой, где все присутствовало на нужных местах. Слегка вьющиеся черные волосы до плеч и огромные синие глаза на чуть-чуть смуглом лице. Тонкий и длинный аристократический нос, высокий лоб, крупный рот и невероятной белизны зубы. Так вот, какая сестра у Рика…понял я. И подумал: " Это от нее то французик сбежал? Три ха — ха — ха!". Она поднялась мне навстречу:

— Меня зовут Леокадия, можно Лео. Я сестра Рика, — сказала она голосом под стать ее внешности. Глубоким завораживающим сопрано.

— Я - Алекс, был с Риком на его последнем задании. Примите мои искренние соболезнования по поводу его гибели в бою. Что поделать — такова судьба солдата.

— Я это понимаю, в нашем роду во всех поколениях были воины.

Я скорбно склонил голову и молчал, ожидая продолжения.