МЭГ КЭБОТ - КОГДА СВЕРКНУЛА МОЛНИЯ

Меня заставляют это написать. Слово в слово. Это называется: «мои показания».

Все верно. Мои показания. О том, что случилось. С самого начала.

По телеку, обычно, когда дают показания, их кто-то записывает и стоит только дать сигнал, как тебе повторяют твои же слова. Ко всему прочему, тебе предлагают кофе с пончиками и все в этом духе. Мне же достались кусок бумаги и потекшая ручка. Даже колу не предложили.

Это ещё одно доказательство того, что все, что показывают по телеку — ложь.

Хотите мои показания? Ладно-ладно, держите:

Во всём виновата Рут.

Правда. Всё началось во время обеда в кафетерии, когда Джефф Дэй сказал Рут, что она настолько жирная, что её необходимо хоронить в кейсе для пианино, как и Элвиса. Это полная чушь, так как я знаю, что Элвис не был похоронен в кейсе для пианино. Без понятия, насколько жирным он был, когда умер, но уверена, что Присцилла Пресли могла себе позволить купить гроб для Короля, нежели кейс для пианино.

И, во-вторых, что ожидал Джефф Дэй, когда говорил такое кому-то, особенно моей лучшей подруге? В общем, я поступила так, как поступил бы на моем месте любой лучший друг — оттащила в сторону и врезала ему. Джефф Дэй заслуживал оплеуху, причем на ежедневной основе. Этот парень — мудак.

Но не думайте, что я сделала ему по-настоящему больно. Ну, ладно-ладно, он попятился назад и угодил в приправу. Велика важность. И не было там крови. Я даже не попала по лицу. Он увидел приближающийся кулак и в последний момент увернулся. Поэтому, вместо того, чтобы врезать по носу, куда целилась, я попала ему в шею. Очень сомневаюсь, что у него останется синяк.

Но кто знал, что в следующую секунду я почувствую большую мясистую лапу на плече, и тренер Олбрайт развернет меня к себе лицом. Оказывается, он был позади нас с Рут в кафетерии и покупал тарелку картофеля фри. Он видел только четверть всей истории. Ему не известна та часть, когда Джефф говорит Рут, что её следует похоронить в кейсе для пианино. О, нет. Он попал только на ту часть, где я ударяю по шее звезду футбольной команды.

— Пройдемте-ка, юная леди, — сказал тренер Олбрайт. Он повел меня из кафетерия вверх по лестнице, в кабинет куратора.

Мой школьный куратор, мистер Гудхарт, сидел за столом, поедая что-то из коричневого бумажного пакета. Прежде чем начнете ему сочувствовать, поймите, этот коричневый бумажный пакет был с золотой оправой. А запах картофеля фри можно учуять по всему коридору. За два года, что я посещаю его кабинет, мистер Гудхарт никогда не казался обеспокоенным количеством жиров в продуктах. Он говорил, что ему повезло с быстрым обменом вещёств.

Куратор поднял голову и улыбнулся, когда тренер Олбрайт сказал пугающим голосом:

— Гудхарт.

— Что, Френк, — сказал он, — и Джессика! Какой приятный сюрприз. Картошки?

Он протянул пакет с картошкой фри. Мистер Гудхарт заказывал себе очень большую порцию.

— Спасибо, — ответила я и взяла немного.

Тренер Олбрайт проигнорировал его и продолжил:

— Эта девчонка только что ударила мою звезду футбола в шею.

Мистер Гудхарт неодобрительно взглянул на меня:

— Джессика, это правда?

— Я хотела ударить по лицу, но он увернулся, — ответила я.

Он покачал головой:

— Джессика, мы уже обсуждали это.

— Знаю, — со вздохом ответила я. Мы уже беседовали с мистером Гудхартом по поводу управления гневом. — Но я ничего не могла поделать. Этот парень — мудак.

Не это замечание они хотели услышать. Мистер Гудхарт закатил глаза, а тренер, казалось, готов отбросить коньки прямо здесь, в кабинете куратора.

— Ладно, — быстро сказал мистер Гудхарт, думаю, так он хотел предупредить инфаркте тренера. — Ладно, так и быть. Заходи и присаживайся, Джессика. Спасибо, Френк. Я позабочусь об этом.

Но тренер Олбрайт продолжал стоять на месте, его лицо становилось все краснее и краснее, даже после того, как я присела на свое любимое оранжевое кресло у окна. Пальцы тренера, толстые как сосиски, были сжаты в кулаки, как у ребенка, который вот-вот устроит истерику, и в этом можно убедиться, лишь взглянув на пульсирующую вену на его лбу.

— Она ранила его шею, — сказал тренер Олбрайт. — Пареньку придется сегодня играть с больной шеей.

Мистер Гудхарт уставился на тренера Олбрайта. А затем осторожно, словно тренер был бомбой замедленного действия, сказал:

— Уверен, что его шея очень повреждена. Уверен, что полутораметровая юная леди могла причинить огромный вред двухметровому качку.