Кирилл Бурносов - Балканы. Дракула

Красномордый махнул рукой и зачавкал, не обращая внимания на присутствующих. То и дело он прикладывался к вину.

Некоторое время они трапезничали в тишине, как добрые друзья; хотя добрые друзья обыкновенно не молчат за столом, им всегда есть о чем пошуметь. Внезапно боярин словно опомнился, отпихнул от себя блюдо с объедками и сказал:

— Да что ж это я! Главного-то и не выспросил... А надо бы. Сам господарь едет по окраине, да с небольшим отрядом, а при нем — монах, причем непростой монах... С чего бы оно? Не расскажешь, господарь? А?

— В своих владениях я волен ездить куда пожелаю, когда пожелаю и с кем пожелаю.

— Это мои владения, господарь, — пристукнул кулаком боярин.

— В Валахии один владыка. А остальные — только псы, которые подбирают объедки и которых он волен по холке потрепать или плетью вытянуть.

Влад Дракул говорил так нарочно, чтобы разозлить Красномордого, вывести из себя. Покосившись на францисканца, он увидел одобрительный кивок.

— Ах вот как?! Я, стало быть, пес?! Зря ты так, господарь. — Боярин отказывался злиться. И то верно, они полностью в его власти, что попусту слюни пускать, когда можешь сделать с человеком, что заблагорассудится. — Обидеть меня хочешь, понимаю. Ну да я не обидчивый. Кому надо, поклонюсь, кого надо, в зад поцелую, как ты султана Мурадку, хе-хе. А?

А вот этого говорить боярину не следовало. Влад не знал, что за план был у францисканца, но тут уж не до планов. Схватив увесистый горшок, он метко швырнул его в Красномордого. Толстый боярин неожиданно ловко уклонился, пригнувшись; горшок вдребезги разлетелся о спинку кресла, вывалив на голову Мирона жирные петли тушеных кишок.

Фра Бернардо тем временем сделал несколько неуловимых движений рукой, и двое из мироновских гайдуков по его сторону осели на пол, схватившись за горло. Двое других кинулись на пленников, но на их пути встал Батя. Ухватив тяжелую скамью, на которой сидел, он, словно тараном, ударил первого гайдука в живот. Тот, икнув, отлетел в сторону, уронив саблю. Последний выбрал самую правильную тактику и кинулся к дверям, истошно вопя:

— На помощь, братцы! Убивают!

Сбивая посуду и поскальзываясь в пролитых лужах вина и соуса, Влад перепрыгнул через стол и воткнул стилет в шею Красномордого. Тот квакнул, словно гигантская жаба.

Фра Бернардо снова метнул что-то в убегавшего, но на сей раз промахнулся. Маленькая металлическая звездочка вонзилась в стену, глубоко увязнув в бревне. Подобного оружия Влад до сих пор не видел, но разглядывать было некогда.

В открывшуюся дверь навстречу убегавшему гайдуку повалила боярская челядь — кто с чем, спасать хозяина.

— Всем стоять, холопы! — крикнул князь, немного повернув стилет. Красномордый вскрикнул. — Еще шаг, и я прикончу вашего господина!

— Слушайте его, слушайте! — испуганно подтвердил Мирон.

Батя с глухим стуком поставил скамью на пол. Францисканец танцующим шагом подошел к мертвому гайдуку, поднял его саблю и осмотрел лезвие, критически покачав головой.

Челядь молча таращилась на Влада и облепленного бараньими кишками боярина.

— Пошли вон, — приказал Влад. — Чтобы никого на пути не попадалось!

Переглядываясь, боярские слуги стали отступать. Обеденный зал опустел, только стонал в углу, держась за живот, ушибленный Батей гайдук.

— Заткнись, — посоветовал ему Батя. — А то еще раз приложу, только по голове.

— Что дальше-то? — осторожно спросил Красномордый. От него дурно пахло, не иначе, обделался с перепугу, подумал князь.

— Дальше мы выйдем из дому, ты велишь своим людям подать повозку и выпустить нас со двора. А как отъедем подальше, я тебя отпущу. Если погони, конечно, не будет. А ты прикажешь, чтобы ее не было. Так, Мирон?

— Ты ж меня не отпустишь. Зарежешь.

— Слово даю. Коли понадобится, я до тебя и потом доберусь.

— Слова мало, — возразил боярин. — На медальоне поклянись.

— На каком еще медальоне?

— На том, что у тебя на шее висит. Дракон.

Владу не понравилось, что Красномордый знал о Драконе, но делать было нечего. Не убирая стилета от жирной шеи боярина, Влад свободной рукой нашарил за воротом медальон, извлек его и сказал:

— Клянусь, что отпущу тебя, как только пойму, что за нами нет погони и нам ничего не угрожает.

— Теперь верю, — буркнул боярин. — Дай хоть рожу оботру от кишок этих чертовых...

— А портки переменить тебе не надо? — ехидно уточнил Батя. — Больно дух от тебя нехороший.

— Не надо. — Красномордый вытерся расшитым рушником и бросил его на пол. — Я тебе не дитенок, чтобы в портки валить с перепугу. Так, воздух малость попортил от неожиданности.