Леонид Дрозд - 2014_4_fb2

Тут все сразу замолчали. В корчме стало тихо-претихо. Цмок смотрит на пана Змицера и не моргает. Эх, думает пан Змицер, сейчас он меня заколдует. И спалит меня. Ну, и пусть палит! А я его переборол, все это видели!

И вдруг Цмок говорит:

— Что было, то было, пан Змицер. Сегодня твой верх.

И кулаком пошевелил. Пан Змицер отпустил его. Цмок сел ровно, говорит:

— Ну, что ж…

И замолчал. Пан Змицер думает: сейчас он меня убьёт. А Цмок на толпу оборотился. Все они тоже молчат. Он тогда опять поворотился к пану Змицеру и дальше говорит:

— Ну, что ж, как и было оговорено. Отпускаю я тебя. Живым. Иди!

Пан Змицер встал из-за стола и повернулся в ту сторону, где раньше была дверь. А там толпа стоит. Пан Змицер шагнул к толпе. Толпа стала понемногу расступаться. Расступилась — и пан Змицер видит — там стена. Нет там никакой двери. Пан Змицер усмехнулся, повернулся к Цмоку и сказал:

— Я так и думал. Опять колдовство.

Цмок руку поднял, щёлкнул пальцами…

И опять дверь в стене появилась! Цмок громко хмыкнул и прибавил:

— Иногда колдовство помогает. Иди, пан Змицер, до своих, я не держу тебя.

И пан Змицер пошёл. Подошёл, открыл дверь…

А там, в пуще, уже утро!

Пан Змицер вышел на крыльцо, закрыл за собой дверь и видит — стоит рядом с ним, на крыльце, его пахолок Янка — белый-белый — и говорит:

— Пане судья! Не гневайся. Не мог я к тебе войти. Дверь куда-то потерялась.

— А теперь нашлась, — сказал пан Змицер и пошёл с крыльца.

Янка кинулся вперёд него, забежал на конюшню, вывел коней, они посели в сёдла и поехали.

Пан Змицер ехал и молчал. Только иногда поправит шапку, хмыкнет и опять молчит. Или смотрел себе на руки: на свои ладони смотрит, смотрит, а после опять дальше едет. Янка тоже смотрит на них, видит — одна рука, правая, у пана чёрная, а вторая, левая, как и должно быть, белая. И ещё: чёрная рука в крови. Янке очень хочется спросить, что это с паном такое случилось, но он молчит, потому что знает — пан очень не любит, когда он у него о чём-нибудь спрашивает, пан тогда сразу говорит: «Кто из нас судья, ты или я?!». И вот Янка молчит, и они дальше едут. Птички в пуще чирикают, солнышко светит. А пан Змицер чёрный как туча, или как правая его рука — такой же. Да и, видит Янка, уже и левая у пана начала чернеть. Чернеет и чернеет, чернеет и чернеет! Пан на неё поглядывает, но молчит.

Потом вдруг говорит:

— Стоять!

Они остановились. Пан Змицер сошёл с коня, сел прямо на землю, на кочку, достал из торбы Статут, раскрыл его, вырвал первый лист, насыпал на лист табаку, свернул здоровенную цыгару и начал её курить. Цыгара сама по себе загорелась, Янка после говорил: сам это видел!

А тогда молчал. И пан Змицер цыгару тоже курил молча. Потом вдруг начал говорить о том, что с ним в корчме приключилось. Рассказывал будто о ком-то другом. А рассказал, поднялся, бросил цыгару под ноги и затоптал. После повернулся к Янке и сказал:

— За мной не ходи. Не надо.

Развернулся, и пошёл в дрыгву. И не проваливался в ней, а шёл как будто по невидимым мосткам. Шёл, руки расставивши, а руки были чёрные-пречёрные, и так же и лицо у него стало чёрное, и волосы, и шапка, и жупан. Шёл, пока не скрылся за рогозом. Рогоз там растёт высоченный, ого!

Так и пропал пан Змицер, никто никогда его больше не видел. Правда, болтают люди, будто у Цмока появился новый помогатый, на пана Змицера похожий, только чёрный, он с Цмоком всегда ходит рядом и водит свору злобных, на людей нацкуванных собак. Да только какие собаки у Цмока? Брехня! У Цмока только волки-перевертни, волколаки, и пан Змицер у них за старшего. Но, может, и это брехня, люди брехать любят, что и говорить.

А вот про заклятую корчму — всё это правда. Добрые люди и по эту пору туда нет-нет да попадают. Но все ведут там себя смирно и на всё согласны. Потому что, все мы говорим, если уже так случилось и ты вдруг туда попал, то пусть тебя уже напоят и облапают, и обыграют, и всё такое остальное прочее, в этом нет большой беды, чем вдруг к тебе подсядет Цмок и скажет: давай на руках бороться!

Сергей Булыга родился в 1953 году. Автор нескольких романов и более сотни рассказов и сказок, опубликованных в Беларуси, России, Украине, Польше, Германии и США. Живёт в Минске.

Пишу это, чтобы оставить след для самого себя. Себя, которого завтра может уже не быть.

Я в своей квартире под домашним арестом. Электрорешётки на окнах и дверях надёжно охраняют наше общество от меня. Сегодня 20 января 2052 года.