Ищенко Владимирович - Единственная на всю планету. Дилогия

— Это все ожидаемо, — кивнул Крючков. — Выйдите на Фадеева и предложите помощь в создании СБ. Он собирается плотно сотрудничать с государством и создавать уникальную продукцию для министерства обороны, поэтому помочь ему — это наша прямая задача. Заодно и сами присмотрим. А насчет американских агентов влияния есть мнение, что кое-кого из ключевых фигур уже пора вывести из игры. Игорь Николаевич, состыкуйтесь с начальником департамента контрразведывательных операций. Все материалы у него, но вам с ним придется работать вместе. Теперь дальше…

— Нор, послушай, вот о чем я подумала…

— Опять? Когда ты так говоришь, мне страшно.

— Да ну тебя! — замахнулась на мужа Ольга. — С тобой говоришь серьезно, а ты ведешь себя, как мальчишка!

— Ладно, извини, — обнял ее Нор. — Говори, я весь внимание.

— Зимой или еще раньше придется заниматься гениями. Мне уже заранее страшно. Во-первых, сами доры говорят, что их прибор эта не панацея. У некоторых предупреждающие сигналы настолько слабы, что он их просто не улавливает. И потом они знают, как он будет работать у доров, на людях его никто никогда не пробовал.

— Ты обо всем этом знала, когда давала согласие, — сказал Нор. — Что-нибудь изменилось?

— У нас все время что-нибудь меняется, — ответила Ольга. — Ты мне скажи, почему это безумие необратимо? Ведь чем оно вызвано? Увеличение возможностей мозга, помимо всего остального, позволяет увеличивать число потоков сознания, то есть человек может множить свою личность. И делать это можно только до какого-то предела, который для каждого человека свой. Так?

— Ну так. Ты можешь удерживать семь личностей, а я почему-то девять. Наверное, потому что мужчина и глава семьи.

— Опять ты за свое? Давай порассуждаем. Я получила тревожный сигнал и в последний раз не пошла к Александре. А если бы была человеком и ничего не услышала? Появилась бы еще одна личность и я, потеряв над ними контроль, рассыпалась бы на множество враждующих фрагментов. По версии Игоря такого безумца уже никак не вылечить, а поэтому нужно прибить. А почему не вылечить? Если магически можно запустить прогресс мозга, почему точно так же нельзя его немного регрессировать?

— Я думаю, что если бы было можно, доры…

— Он сам этим никогда не занимался, — оборвала его Ольга. — Вычитал то, что было в их книгах. А в любом порядочном государстве, даже в планетарном, должна существовать цензура! Еще Ленин говорил, что государство — это учет и контроль!

— Он это, по-моему, говорил не о государстве, а о социализме, — поправил ее Нор. — Хочешь сказать, что это напечатали специально?

— Напечатали или надиктовали — не знаю я, с какими носителями информации они работают, но соврать могли. Такое развитие мозга дает дору огромные преимущества над остальными. И если все захотят стать гениями…

— Одного гения трудно контролировать, — добавил Нор. — А когда их сотни миллионов… Не знаю, как у доров, но человеческое общество, состоящее из гениев, стабильным не будет. Если они вызреют эволюционно за сотни тысяч лет развития, тогда да. А если их в считанные месяцы превратить магией… Так что могли и напугать. Не тем, что сходят с ума, а тем, что нельзя вылечить. Только я ничего нужного из магии лечения психических заболеваний не припомню.

— Там ничего такого нет, — подтвердила Ольга. — Нужно быть идиотом, чтобы запугивать неизлечимой болезнью и одновременно приводить способ ее лечения. Придется доходить самим. В процессе обработки проследим за изменениями в каждой части всех зон мозга, а потом, в случае безумия, попробуем отыграть назад, подгоняя картину активности под то, что было раньше. Работа немного замедлится, но это хоть какой-то шанс. Нужно будет еще подумать и посоветоваться с Гартом.

— А кто это? — не понял Нор.

— Это наш третий дор, — засмеялась Ольга. — Он занял тело Серго Субари, но, в отличие от других, живет только вторую жизнь и не отождествляет себя со своим грузинским телом. Сегодня же ему позвоню.

Глава 24

Вика открыла глаза и увидела голубое без единого облака небо и тучу комаров, которые роились в паре метров над головой и почему-то не спешили на нее садиться. Странно… После того, как она летала в машине, все тело должно было стонать и умолять, чтобы его не трогали, но Вика не чувствовала никакой боли. Вспомнив о машине, она оперлась на руки и села. "Мазда" была совсем рядом, в пяти шагах. Отсутствующая задняя дверца, весь в царапинах и вмятинах кузов, побитые и треснувшие стекла… Для полноты картины не хватало только ее изломанного, залитого кровью тела.