Unknown - Побег в другую жизнь (СИ)

Я подробно рассказал «косатке» куда идти и что говорить, очень попросил, чтобы, по возможности, сегодня сходили. Тирина же спать не будет от беспокойства, и Рута с ней за компанию. Он успокоил меня, сказав, что сам живет там поблизости и после смены обязательно зайдет.

Теперь можно было расслабиться и поболеть, чем я и занялся. Мне осторожно вытерли ноги, наложили пахнущие спиртом плотные повязки. Принесли горячий травяной настой, велели выпить мелкими глотками. Это удалось с большим трудом, выпитое норовило вернуться обратно. Зато когда я допил и расслабился, стало гораздо лучше. Я согрелся, успокоился, даже боль стала меньше ощущаться. Меня довели до койки, и я почти сразу заснул.

Утром голове стало чуть легче, зато ноги ныли просто невыносимо. Кожа на пальцах почернела, это очень меня напугало. О том, что я, видимо, безвозвратно потерял Серого, я старался не думать. Следовало радоваться и тому, что жив остался и ноги сохраню в целости, если глупостей творить не буду. По крайней мере, осмотревший меня лекарь сказал, что пока ничего особо страшного нет, но нужно строго соблюдать постельный режим и лечебные предписания. Спросил, смогу ли я заплатить за более хорошие условия пребывания и эффективное лечение и назвал сумму. Она меня вполне устраивала. Оставалось ждать, я не сомневался, что если стражник вчера к моим зашел, кто-нибудь обязательно прибежит сегодня же.

Так оно и оказалось. Едва стало светло, пришли Тирина с Миканом. Обозрев огромное, человек на тридцать, не особенно приятно пахнущее и выглядящее помещение, в котором я лежал, Тирина сразу же развила бурную деятельность. Был пойман и допрошен лекарь, внесена плата за лучшее из возможных здесь обслуживание, произведен мой моментальный перевод в нормальную, на четверых, палату, и только потом, наконец, дело дошло до разговора со мной лично. Я лежал, чувствуя, как расплываюсь в улыбке, несмотря на негативные ощущения в организме – обо мне так никто никогда не заботился. Разве что Дарен…

Покормив меня вкуснейшим Рутиным обедом, благо сегодня я мог есть, не боясь сразу же вывернуть съеденное, они ушли, пообещав, что станут навещать меня каждый день. Мою спасительницу, тетку Атти, обещали найти сегодня же и отблагодарить. Я заснул благодушным и спокойным, но проснулся уже далеко не в таком радужном настроении. Меня до слез раздражало все: боль, то и дело настигающие приступы головокружения и тошноты, то, что в туалет нельзя сходить по-человечески. И соседи, двое средних лет мужиков, раздражали, хотя ничего мне и не делали, даже разговаривать со мной не пытались. Но они говорили между собой, вставали, ходили туда-сюда, все время что-то ели… Все это мне было как наждаком по нервам. Четвертый сосед, молодой парнишка, был, видимо, в тяжелом состоянии и все время лежал молча, глядя в стенку. Я последовал его примеру и отвернулся к стене, закрывшись с головой одеялом.

Стало чуть полегче, но зато пришли мысли. Что мне теперь делать, без Серого? Утром я проснулся, уже четко вспомнив все происшествие, и как мог, подробно описал того мужика зашедшему с утра пораньше снять с меня показания стражнику, но очень сомневался, что лошадь найдут. Жалко было и самого Серого, я очень привязался к нему, теплому, доброму, отзывчивому на внимание и ласку, но всего жальче было так бездарно потерять подарок Дарена. Хорошо, хоть часы под теплой кофтой и рубашкой остались незамеченными. Жизнь казалась мрачной и безрадостной, сам я – никчемным и никому не нужным.

Немного развеяла мою хандру прибежавшая после школы Ости. Осторожно погладила меня по голове, поцеловала в лоб: «Чтобы не болело», спросила, почему ноги забинтованы и почему я такой грустный. Потом, хитро прищурившись, обещала мне завтра приятный сюрприз и ушла. Оставшееся до вечера время тянулось, как резиновое.

Утром лекарь еще раз подтвердил, что прогноз благоприятный, и посоветовал набраться терпения и лежать. «Зато, - сказал, - будешь как новенький». Я кивнул, а что оставалось делать? Но перспектива провести в таком положении еще пять-шесть дней, как мне было сказано, привела меня в ужас. Я же свихнусь от скуки. Тем более что лекарь запретил мне читать и вообще сильно нагружать глаза.

Утром приходил Микан, принес огромную сумку с разнообразной едой.

- Вот это Рута велела, чтобы сразу съел, пока горячее, - сунул мне под нос горшочек с супом. – А остальное можно потом, она специально такое готовила, чтобы и холодным съесть можно было.