Array Эзоп - Басни

Козёл большой, рогатый,
Преважный с виду, бородатый,
Но по уму едва ль не брат ослу родной,
С плутовкою Лисой дорогой шёл одной.
День самый жаркий был; листок не колыхался;
Их жажда мучила, а солнце их пекло.
Шли, шли они, и вдруг колодезь им попался.
«Смотри-ка, куманёк, вода здесь как стекло!
Не хочешь ли испить?» – Лиса Козла спросила.
Безмозглый бородач в колодезь мигом скок:
Колодезь этот был, по счастью, не глубок.
Лисица, видя то, туда же соскочила,
И взапуски ну двое пить.
Лиса, напившися, сказала: «Как нам быть,
Голубчик куманёк? Идти ещё далёко;
А вылезть вон нельзя – высо́ко!» —
«Не приложу ума:
Подумай, кумушка, сама». —
«А вот я вздумала: пожалуй, потрудися,
На задни ноги встань, передними уприся
Покрепче ты в обруб, да чур, не шевелися;
Отсюда вылезу я по твоим рогам,
А там
И кума вытащить наверх я постараюсь». —
«И впрямь так! удивляюсь!
Уж что за кумушка! какая голова!
Да мне бы этого не выдумать дня в два.
Изволь...» – И с словом сим Лисе подставил роги.
Лисица вылезла. «Сиди же здесь, глупец!» —
Сказала, и давай Бог ноги!

Предвидеть надобно во всех делах конец.

Орёл свил гнездо на вершине
Высокого дуба. Внизу, у корней,
Кабан поселился с семьёю своей,
А Кошка – в ветвях, в середине.
Все были довольны. Никто никому
Соседством не делал помехи,
И, с делом мешая утехи,
Жил каждый, как было по вкусу ему.
Но Кошке лукавой согласье такое
Ни ночью, ни днём не давало покоя.
Решила поссорить соседей она;
Взобралась к Орлу на вершину
И молвила: – Вместе кручину
Должны мы делить. Я лишилася сна.
Грозит нам погибель с детями:
Мы скоро раздавлены будем ветвями!
Смотрите: внизу, подле самых корней,
Проклятый Кабан с Кабанихой своей
Без отдыха землю копают,
Готовя погибель для наших детей.
Они, добираясь до самых корней,
Те корни тотчас обрывают.
Дуб рухнет. Малютки из гнёзд упадут
И смерть у Свиней в логовище найдут! —
И, страхом наполнивши сердце Орла,
С ним Кошка лукаво простилась,
И только на землю спустилась,
Как к Свиньям в жилище смиренно вошла.
– Друзья и соседи! – сказала она. —
Пришла я к вам с вестью печальной.
Подслушала речи Орла я случайно
И вам передать их по дружбе должна.
Лишь только из вас кто из дому уйдёт, —
Тотчас же Орёл поросят унесёт.
Пожалуйста, только молчите про это,
Не то он сживёт меня в злости со света! —
И, ужас посеяв в семье Кабана,
Счастливой домой возвратилась она.
Орёл, опасаясь за участь птенцов,
Боится лететь за добычей.
Кабан, позабыв свой обычай,
Боится оставить свой кров.
Идут дни за днями. Их голод терзает;
Но бросить детей ни Орёл, ни Кабан,
Поддавшись на Кошкин коварный обман,
Ни тот ни другой не дерзает:
Орёл опасается дуба паденья,
Кабан же Орла посещенья.
Сидят они оба, а голод не ждёт:
Подохли Кабан, поросята,
От голода сдохли орлята,
Подох и Орёл в свой черед.
А Кошка за подлое дело
Всем дубом одна завладела.

Что выдумать может коварный злодей
На гибель иль ради раздора —
Того не придумать. Всех прочих гнусней
Несчастий из дара Пандоры
То, коим весь мир возмущался всегда;
Названье ему – клевета!

У каждого есть свой порок,
В который он впадает неотступно;
И стыд, и страх нейдут при этом впрок,
Чему пример я приведу невступно.

Жил Пьяница один, тянувший Вакхов сок,
Губя свой ум, здоровье, кошелёк.
Подобные ему не проживут полсрока,
Назначенного им, как, совесть заглуша,
Все спустят до гроша.
Испробовав не в меру сока
Лоз виноградных, разум свой
Оставил он на дне бутыли,
И был Женою в склеп опущен гробовой
Затем, чтоб винные пары перебродили
Там на свободе. От паров
Очнувшись, наконец, и саван, и покров,
И свечи видит он, дивясь тому немало.
– Ого! – воскликнул он. – Ужель вдовою стала
Жена моя? – Тогда наряжена
Алекто, фурией гееннскою, предстала
Под маскою его Жена,
Держа сосуд с дымящейся похлёбкой,
Достойной князя тьмы. И вот, на миг один
Не сомневается душою он неробкой,
Что он – геенны гражданин.
– Кто ты? – спросил он у виденья.
– Я ключницей служу у сатаны
И пищу приношу тем, кто обречены
В гробу на заключенье. —
Тут бессознательно супруг спросил её:
– А ты не носишь им питьё?