Александр Шуваев - Гном. Трилогия

Самое смешное, что случалось это не в первый раз. В один из довоенных годов, – не в тридцать седьмом, но тоже лучше не вспоминать. Из‑за той же древесины решительно срывались все планы, и дело очень просто могло кончиться совсем печально. Вот тогда‑то на Яковлева и вышли с предложением формировать детали набора и обшивку из текстолита на основе из "минеральной ткани". В качестве временной меры, разумеется. Это только потом, прибыв на место, попробовав на разрыв нитку, разорвать которую было не в человеческих силах, он узнал, что "лак" для пропитки тоже чисто минеральный, тогда его еще делали на основе фосфатов, это потом перешли на нитрид бора, и не горит вообще. Тогда‑то они с Яковлевым и познакомились. Не сразу, но дело пошло на лад. Поначалу детали формировали довольно примитивным способом, косой "коконной" намоткой в двух направлениях, а потом пропитывали "лаком" под давлением. И годилось не для всего, и получалось не быстро, но это все‑таки был какой‑то выход из положения. К чему‑то вспомнилось, что чуть ли ни первыми изделиями из той нити были рукавицы для работников… точнее, конечно, для работниц. Без этого они непременно остались бы без пальцев. Были поначалу прецеденты. Для того, чтобы укротить упрямое и опасное волокно, пригласили особого специалиста‑текстильщика, и он, помнится, крепко их выручил.

Потом, уже во время войны, с радикальным изменением масштаба, о нем вспомнили, и вытащили в последний момент, когда народное ополчение, в которое он записался, обманув начальство, уже совсем было собрались отправить на фронт. Да и во время самой акции по изъятию Арцыбашев продолжал врать и сопротивляться. Но не выгорело. За прошедшее время он, в порядке бесплодного мечтания, выдвинул и разработал идею автоматической вязки "трехмерного" текстиля. Идея в бредовые, совершенно невозможные до 22‑го июня 1941 года сроки была претворена в реальный образец неслыханного, принципиально нового станка, а автор до конца жизни стыдился того, что не сумел угодить под гусеницы 4‑й Танковой группы.

После этого стало получаться даже поверх достаточно сложного каркаса. С надлежащими отверстиями там, где надо, с идеальной поверхностью, панели и узлы были отформованы так, что сборка стала почти "бескаркасной". И материал, из которого они состояли, язык не поворачивался назвать "текстолитом". Тогда же, кстати, обозначилась тенденция, впоследствии доведенная до предела: собирать самолеты, даже вовсе немаленькие, из относительно небольшого количества относительно крупных и сложных блоков.

Но уже в самом начале, получив первые образцы, где и матрицы было маловато, а пропитки лишку, а вскоре – первые самолеты, товарищ Яковлев начал задумываться: а так ли уж нужна ему дельта‑древесина? Да и дюраль, в общем‑то… Потом со злополучной древесиной наладилось. Но и временную меру, так выручившую авиапромышленность, а заодно ее руководство! – в трудную минуту, отодвинули в сторонку, а вовсе забыть – не забыли. Возились, постепенно доводя до ума. А потом придали штатный характер. Самолеты, собранные из суррогата, оформили в качестве модификации, добавив к названию "С". Так повелось и с последующими моделями Яковлева. И не только его. Естественным следствием удачного опыта стало то, что сборку самолетов потихоньку тоже перенесли на место – туда, где были и моторы, и большая часть деталей планера. Больше 17‑й не расставался со своим небольшим авиапроизводством.

Так вместе и перебазировались в страшном 41‑м. История с дельта‑древесиной повторилась, как это и положено любой истории, только тут никаким "фарсом" и не пахло. После этого небольшое производство перестало быть небольшим, исподволь становясь громадным. Колоссальным. Два завода составили, своего рода, двуединое ядро нового комплекса, продолжая расти, а вокруг, как грибы, росли "вспомогательные" производства. Детали набора и обшивки еще и для других заводов. Электрооборудование. Приборы. Технологическая оснастка, включая станки и инструменты. Росли, сами становясь гигантами индустрии. Особенность 63‑го была все той же, идущей от повадок Сани, от его знаменитого credo: "Лучше здесь произвести, чем от смежников везти". С учетом перегруженных дорог воюющей, напрягающей все силы страны, надо признать, что в этом высказывании была своя сермяжная правда. Так что та линия, что он вел на 17‑м, продолжилась, только масштабы были совсем, совсем другие. Фактически они обозначали невероятную концентрацию производства. Образование переросло то, что много позже назовут красивым словом "кластер": по сути, ЭТО, скорее, соответствовало целой индустриальной провинцией вроде тех, что называются "Рур", "Донбасс" или, много позже – "Силиконовая долина".