Манфред Врис - Секс, деньги, счастье и смерть. В поисках себя

Точно так же, как не вылеченная в свое время физическая травма часто проявляется потом в виде серьезного заболевания, оставленная без внимания эмоциональная рана приводит к депрессивным состояниям. Я понял, что должен посмотреть в лицо боли. Любые потери нужно, так или иначе, преодолевать. Также я осознал тот факт, что семьи, сумевшие примириться со своим горем и научившиеся спокойно выражать собственную боль, освободили свою эмоциональную энергию и сосредоточились на дальнейшей жизни. Мне было важно разделить свою боль с родственниками и друзьями. Мне было важно говорить о ней.

Несмотря на то, что я пытался сдерживать слезы, оказалось, что именно они приносят облегчение, снимая внутреннее напряжение. Выплакавшись, я чувствовал себя лучше. Я рассматривал слезы как способ избавления организма от «отравляющих» мыслей, лекарство от самобичевания. Сам того не замечая, я считал слезы своеобразным способом испросить успокоение. Благодаря им я нашел в себе силы говорить о матери с другими людьми. И еще: я словно пытался выразить свое одиночество в слезах. Через них я волшебным образом воссоединялся со своей матерью. Думаю, что способность плакать помогла мне пережить горе. Плача, я думал о былых радостях и печалях, о том, что делать дальше, пытался преодолеть чувство вины и осознать то озлобление, которое я испытывал против врачей, не сохранивших жизнь моей матери.

Время шло, и я понимал, что прошлое не вернуть, что я должен сформировать новую реальность без матери, которая ушла навсегда. Мне нужно было признать факт ее смерти, а также то, что боль и страдания – неотъемлемая часть человеческой жизни. Я должен был научиться вести полноценную жизнь без матери.

Несмотря на то, что мое чувство утраты не исчезло, оно стало менее острым, а сильные приступы горя случались реже. Я знал, что не в силах вернуть ее. Но в то же время я знал, что моя мама будет жить внутри меня, и я никогда ее не забуду. Однако я понял, что должен двигаться дальше, должен найти возможность вернуться к активной жизни. И должен, наконец, примириться со своей утратой.

Мне очень помогло просматривание альбомов с фотографиями матери. Я словно воссоздавал внутри себя ее образ, узнавая в себе ее черты, осознавая, до какой степени я усвоил ее мнения, ценности и манеру поведения. Глядя в зеркало, я видел черты ее лица в собственном отражении. Мне стало ясно, насколько я в действительности похож на нее, и до какой степени являюсь ее живым наследием. Я понял, насколько мы с матерью зависели друг от друга. Многое из того, что мне не нравилось в ней, было на самом деле во мне самом. Казалось, что я прикладываю героические усилия, чтобы найти ей место внутри себя.

Разглядывая старые фотографии, я осознавал неразрывность прошлого и настоящего, а также то, какую огромную роль играют наши воспоминания в построении осмысленной жизни. Отношения с другими, живыми или мертвыми, словно обрамляли мое чувство «я» и образ жизни. В процессе восстановления отношений с миром я разговаривал со своей матерью, я делал это с того момента, как остался с нею наедине в морге; я разговаривал с нею во сне и часто чувствовал ее присутствие. Она была одновременно где-то далеко и рядом. Более того, я был вынужден говорить о ней. Несмотря на свое желание остаться в одиночестве, я нуждался в помощи других, чтобы преодолеть горе. Как гласит турецкая пословица: «Тот, кто замыкается в своем горе, никогда не излечится от него». С горем нужно бороться, иначе оно обрушивается на нас с удвоенной силой. На то, чтобы свыкнуться с ним, нужно время. Но это неотъемлемая часть человеческого бытия.

Я понял, что простого алгоритма действий по преодолению горя не существует. Это тяжелая и длительная работа над собой. Чтобы «пережить» чувство утраты, я должен был запастись терпением и испытать все эмоции, какими бы болезненными они ни были. К моему тогдашнему состоянию как нельзя лучше подходили слова из трагедии Шекспира «Ричард Il»: «...гнездится скорбь внутри, / А горестные жалобы мои - / Лишь призраки невидимого горя, / Созревшего в истерзанной душе» 39. Горе не подчиняется расписанию и не завершается к определенному сроку. Оно может длиться недели, месяцы, годы. Но время, как известно, лечит. В принципе я понимал, что не должен подавлять собственные чувства, но не всегда придерживался этого на эмоциональном уровне. Я осознавал, насколько важно говорить о своих чувствах с другими, но не всегда решался на это. Как известно, невысказанное горе закрывает наши сердца. Но в то же время я понял, что, как бы мои собеседники ни пытались утешить меня, ни один человек не может по-настоящему почувствовать горе другого.