Александр Слемзин - Метаморфоза - рассказы, новеллы

Потом я неделю еще жил в больнице у Даниила при Храме, он меня там окрестил. И многое помог понять уже в практической жизненной плоскости. Теперь он – мой духовный отец.

Когда вернулся домой, то как-то играючи просто навел порядок в фирме. Бизнес – это всего лишь бизнес, а не смысл жизни. Смысл в другом: осознать, что ты Человек и идешь к Тому, кто тебя сотворил. И пить эту жизнь по глоточку, смакуя и радуясь каждому дню. А если дан свыше талант делать дело, то для чего-то, а не просто так, чтоб хорошо и сытно жить. Не понимаем мы в суете таких простых вещей.

Мне сейчас многого не нужно. Минимум комфорта я себе позволяю. Бизнес даёт возможность. Отыскиваю сирот талантливых, устраиваю их жизнь. Много ещё чего человеческого с Даниилом делаем. Но об этом, если хочешь, отдельный разговор.

Ты, если хочешь, напиши мою историю. Может, кому поможет зажечь Свет внутри себя, а не искать его вовне и в умных книгах. Потому что не найдут. В нас самих всего сполна. И ад, и рай у нас в самих себе.

А поезд шёл, постукивая колесами...

Тётя Шура

В Праге стояла поздняя осень. Сквер возле дома погрузился в легкую дымку. Несмотря на всеобщую европейскую благоустроенность, кое-где топились печи и камины, натягивая на старый город легкий дымок, который, перемешиваясь с запахом пива, и создает этот неповторимый пражский аромат.

Ко всему этому очарованию я уже привык. Былая российская обостренность чувств несколько притупилась. Отсутствие резких жизненных поворотов притупляет шестое «кожное» чувство, свойственное общности людей, которая зовется российским народом.

Жизнь, пройдя через трудности и препятствия, как говорится, состоялась. И ежедневная прогулка у Вышеграда возле дома стала уже привычкой. Да, именно здесь когда-то и началась Прага. Несмотря на устроенную и неспешную жизнь, чувство любования и созерцания окружающего мира я не утратил.

Прогулка подошла к концу, постояв еще на травке в сквере напротив дома, вкушая эту дымку и осень, всеобщие размеренность и покой, исходящие от всего: от людей, птиц, домов, я направился к подъезду. Он единственный в доме. Здесь все дома такие. Стоят, примыкая друг к другу, образуя очень длинный разноцветный дом с башенками на крайних домах.

Открыв ключом дверь подъезда, медленно поднимаюсь на свой пятый этаж. Лестница сверкает своей обыденной чистотой. Где-то выше слышны чьи-то старческие шаги. В нашем доме половина жителей – старики. Мирно и тихо доживают свой век.

Иду медленно и размеренно, но все же догоняю старушку. Мой взгляд упирается в синие несуразные штаны с полосами влаги сверху вниз. В нос бьет резкий запах застоявшейся мочи, а в глаза бросается замызганная одежда обмочившейся женщины и общий дух давно немытого тела. Редкие для Европы запахи.

Обгоняю быстренько чью-то странную гостью и стрелой влетаю в свою квартиру. Вспышка молнии, и уютная квартирка уходит из реальности. Перед глазами мокрые штаны и в носу запах мочи. Я медленно начинаю погружаться в какие-то воспоминания. Бывают они простые и поверхностные, а бывают погружения в какое-то иное измерение, когда уходишь во что-то былое и вновь проживаешь прожитое, переосмысливая одни и те же события, которые уж не изменить. Но чувствуешь всё это по-новому, ведь с каждым годом меняется отношение к любому предмету.

Пражская реальность ушла, и я погрузился в своё детство, кожа моя стала «гусиной». Сибирь. Мне стало душно, ведь на улице жаркое лето. В семидесятые лето здесь было жарким, а зимы очень холодными.

Жили мы с матерью в маленьком провинциальном городке, который расположился вдоль быстрой и холодной реки Енисей. Это был даже не город, а большое, такое вытянувшееся вдоль реки поселение людей. Расхристанная пыльно-серая «архитектура» домов и сараев была отличительной чертой этого места. Но было детство, и всего этого я не замечал. Главная радость – это речка, которую на лето перегораживали плотиной, и она разливалась, давая детворе возможность целыми днями купаться и загорать. И было «Счатье» – как писали тогда в спаме, который с завидным упорством раскладывали по всем почтовым ящикам юные представительницы другой таинственной части человечества – девчонки. «Перепиши сто раз и будет тебе Счастье»…. А счастье и так было, везде и всюду, и каждый день. Ведь детство…

Мы купались в теплой как молоко реке, лежали на зеленом травянистом берегу или на другом – песочном. Жгли костер и бегали за лимонадом. Почему–то он был невероятно желтым и вкусным.