Алексей Иванов - Неся гнев Корусанта

Ветеран приложил руку к стеклу. Ей было страшно - он чувствовал. Невольница безумной идеи-фикс, которая томилась здесь почти пять тысяч лет. Слишком долгий срок, даже для такой, как она.

- Прости, - едва слышно прошептал мужчина.

Он подошел к пульту с несколькими светящимися клавишами. 47-й знал, что нужно делать. Когда он быстро пробежался пальца по панели, рядом с тихим скрипом выдвинулась небольшая темная емкость, расписанная такими же символами, как и сама крио-капсула.

- Сейчас все закончится.

С этими словами, клон резко вогнал небольшую тонкую спицу, бывшую когда-то частью механизма раката, себе в плечо. Ветеран мелко дернулся от боли, но тут же не медля вытащил спицу, обильно смоченную багровой кровью. Все закончится сейчас. Кид несколько раз постучал пальцем по инструменту - и три маленькие капли крови одна за одной упали в выдвижную емкость. Он еще раз посмотрел на существо внутри. Ее неясный силуэт силился вырваться, пытаясь пробить брешь в своей темницы. Устало закрыв глаза, 47-й с силой вжал одну из клавиш. Не произошло ничего экстраординарного. Лишь силуэт как-то подозрительно резко дернулся, а через секунду застыл, медленно оседая на дно камеры. Он ощутил еще одну смерть. Как же хотелось надеяться, что последнюю. Черт, как же он устал. Прислонившись спиной к проклятой капсуле, Кид медленно осел на пол. Как же он устал...

***

Ранна практически засыпала в своем кресле, сидя перед койкой своей дочери. Девочка тихо посапывала во сне, обвешанная датчиками, трубками и хатт пойми чего, словно праздничное дерево. Им выделили небольшую, но чистую и светлую палату, где кроме той самой койки не было ничего, кроме небольшой тумбочки и маленького холодильника с едой. Изнутри их маленькой комнаты открывался вид на приемный зал больницы, где доктора, облаченные в белые халаты деловито сновали туда-сюда. Небольшой прибор возле кровати тихо пикал каждые две секунды, отменяя ритм сердцебиения ее маленькой девочки. Тау'Лика закрыла лицо ладонями, закутавшись в старый теплый плед, предоставленный медсестрой госпиталя. Черт бы их побрал. Почему именно они? Почему все так? Сердце матери болезненно сжималось каждый раз, когда она смотрела на свою девочку. Свою малышку. Тви'лека вслушивалась в каждый вдох и выдох дочери, словно отмеряя моменты до того, как она неуклюже потрёт глаза и быстро захлопает своими тоненькими ресничками, пытаясь отыскать маму. Черт подери. Ее состояние ухудшалось - и врачи не знали почему. Они перепробовали все, что смогли, сделали целую гору анализов, даже какой-то псих с недельной щетиной из мед. персонала пристально разглядывал ее дочь, а потом резво удалился стуча по полу чудаковатой тростью. Медсестра сказала, что это был лучший доктор в их больнице. Но если это называлось "лучший", Ранна даже боялась представить, какие были остальные. Жизненные показатели ее дочери ухудшались с каждой минутой - и она ничего не могла сделать. Все ее былые похождения, весь ее опыт были ничем по сравнению с неизвестной болезнью. Лучше бы она так и осталась в участке. Лучше бы она не знала, что с ней. Лучше бы... Нет! Все это - лишь минутное помутнение. Она должна быть с дочерью! Всегда должна быть с ней!

Почему именно они? Ранна готова была расплакаться, словно школьница. Почему именно Сумари? Почему ее девочка? Что же все-таки произошло в порту? Что с ней творится? Ответов на эти вопросы не было, а неизвестность с каждой секундой все больше и больше сводила девушку с ума. Каждое мгновение, пока ее дочь прикована к кровати, казалось сродни адской пытке. С головой зарывшись в потрепанный плед, Тау'Лика мысленно проклинали все на свете. Все и всех. А еще она молилась. Молилась всему, что знала. Богам, демонам, духам - всему, что могло помочь. Даже этой "Силе". В голове словно мантра крутилась единственная фраза: "Пусть с ней все будет хорошо". В глазах непривычно защипало, а по щеке скатилась одинокая дорожка влаги. Так она и сидела, поджав под себя ноги и с головой накрывшись мягкой, слегка "кусающей" кожу шерстью.

- Ма..ма, - послышался слабый голос.

Девушка подскочило с кресла, словно ужаленная, и стрелой метнулась к койке. Сумари тяжело дышала, закрыв глаза, тянув свою маленькую ладошку куда-то вдаль. Лоб девочки покрылось мелкими каплями пота, температура, судя по показаниям приборов, все поднималась, а сердечко малышки стучало все чаще и чаще. Ранна бессильно опустилась на колени. Она даже не знала, кого проклинать за все, что с ними произошло. Как же это все несправедливо!