Майкл Каннингем - Плоть и кровь

— Привет, — сказала Мэри. Она составляла какой-то список. Красные брюки, серая трикотажная рубашка.

— Привет, — ответил он. И едва Константин успел произнести эти два слога, как все его блаженство испарилось. Что-то в доме было не так. Что-то принижало его, хоть он и зарабатывал хорошие деньги, чтил данный им брачный обет, кормил и одевал своих детей.

— Как прошел день? — спросила, не отрываясь от списка, Мэри. Если она бралась за какое-то дело, все прочее для нее существовать переставало. Черные волосы, собранные сзади в тугой узел.

— Хорошо, — ответил он. — Какой тут запах приятный.

— Свиные отбивные, — сказала Мэри. — С картофельным пюре. Ты голоден?

— Да. До ужаса. Чем занимаешься?

— А, это просто список всего, что нужно купить ко дню рождения Зои. Сама не верю, что пригласила провести у нас ночь целых восемь девчонок.

Он кивнул, ему почти удалось снова поймать за хвост чистое, сводчатое блаженство, испытанное им в гараже. Миловидная жена, дубовые шкафчики, свинина с картошкой, ожидающая его в горячей духовке. Он стремился к прочному, устойчивому счастью, которое продолжается час за часом, а не налетает буйными приступами в неурочные, одинокие, как правило, мгновения. Он так много работает. Временами ему казалось, что если он будет произносить те слова, какие произносят все счастливые люди, то и к нему вернется счастье. И он, схватив счастье за незримые крылья, крепко прижмет его к груди.

— А дети где? — весело спросил он.

— У Сьюзен балетный класс. Билли с Зои наверху, предположительно делают уроки. Ты сегодня припозднился.

— Да. Чертова пропасть работы.

— Знаю. Здесь ее тоже чертова пропасть.

Константин кашлянул, вытер тылом ладони губы.

— Я что-то не слышу жалоб на нехватку денег, — сказал он.

— Ты нынче в приподнятом настроении, — отозвалась она. Список все разрастался. Карандаш Мэри держала с гневной чопорностью. Константин боялся ее, чем-то рассерженную, полную сознания своей правоты. Составляющую список, который высекут на граните его надгробья.

— Просто умаялся на работе, — сказал он. — И питаю надежду на то, что мне время от времени будут говорить спасибо, вот и все.

Она что-то добавила к списку. Карандаш царапнул бумагу.

— Я тоже работаю, — сказала она. — Собственно говоря, прямо сейчас и работаю.

Ему показалось, что кухня начала разрастаться. А он умалялся в ней — мизерный человечек, стоявший, оголодав, на желтом линолеуме. Он включил в духовке свет, взглянул сквозь тонированное окошко на керамические кастрюлечки с едой.

— Так как насчет обеда? — спросил он. Голос его снова звучал весело. Голос счастливого мужчины.

— Кон, обед перед тобой. Я могу подать его тебе за минуту. А если ты хочешь получить его сию же секунду, так пожалуйста, — духовку ты ведь открывать не разучился, так?

— Так, — ответил он. И, взяв подставку для горячего, извлек из духовки кастрюльки, поставил их на разделочную стойку, снял с них запотевшие стеклянные крышки.

— Выглядит здорово, — сказал он.

— Молоко. Питье, картофельные чипсы, зефир. Подарочки. Может быть, флакончики духов. Хотя не знаю. Пожалуй, для духов они еще маловаты.

Константин достал из буфета тарелку. И как раз зачерпывал ложкой пюре, когда в кухню вошел Билли.

— Здравствуй, — сказал Билли. В двенадцать он оставался таким же тощим, как в пять. Под его молочно-белой кожей проступали узлы и рычаги костяка.

Лицо — с большей резкостью очерченный вариант лица Константина — несло выражение скрытности.

— Привет, — откликнулся Константин.

Билли подошел к холодильнику, достал бутылочку коки. У Константина сдавило горло — судорога собственника. Это моя кока, думал он, это я за нее заплатил.

— Чем занимаешься? — спросил он.

— Да ничем, — ответил Билли. — Географию учу.

— Географию. — Константин сжал в кулаке ложку. Почему он никак не может полюбить сына? Чего ему не хватает? «Говори, — мысленно приказал он. — Расскажи мне про географию».

— И что вам задали по географии? — спросил он и, положив ложку, ткнул вилкой в отбивную.

Покажи мне, какое место ты занимаешь на карте мира. Мальчишка, который все время о чем-то думает, живет книгами. Который не желает запоминать названия инструментов и равнодушен к играм на открытом воздухе.

Билли пожал плечами. Он открыл коку, та зашипела.

— Латинскую Америку, — ответил он. — Основные предметы импорта и экспорта.

— Ну да, — сказал Константин. — Импорт и экспорт. Из Латинской Америки целыми кораблями алмазы везут, верно?