Иар Эльтеррус - Бремя императора - Тропой мастеров

Посмотреть было на что. Туша убитого недавно оленя выглядела угольно черной и отвратительно воняла горелым. Возможно, внутри нее и сохранилось что‑нибудь съедобное, но как‑то не тянуло проверять. Все ясно, эльф, оставленный следить за жарящимся оленем, не уследил. Почему, интересно? Лек вопросительно взглянул на Тинувиэля.

– Я замечтался… – растерянно пробормотал тот, опустив уши.

– Замечтался? – переспросил ничего не понимающий горец. – Это как?

– Ну, я… – Эльф стал совсем пунцовым. – Я представлял, что вернулся домой со шнурком… – едва слышно прошептал Тинувиэль. – Потом песню сочинял… Ну и…

– Ясно. – Лек озадаченно потер лоб. – Великий бард создал нетленное творение, зато мы остались без ужина.

– Меня, между прочим, называли серебряным голосом Эльварана! – обиделся Тинувиэль.

– Так спой, коли такой голосистый! – скептически скривился орк. – У‑у‑у, врезать бы по шее, чтоб с копыт навернулся, бард, тудыть тебя в ломбард!

– А вот и спою! – вскинулся эльф.

Он схватил свою зеленую сумку и принялся лихорадочно в ней копаться. На землю полетело множество каких‑то непонятных вещей. Вскоре куча стала огромной, едва ли не в половину человеческого роста.

Лек растерянно смотрел на нее, пытаясь понять, как столько всякой всячины влезло в не такую уж и большую сумку. Потом вспомнил сказки о безразмерных эльфийских мешках, в которых ничего и никогда не портилось, и которые оставались легкими, сколько в них ни положи. Не сказки, значит. Хорошая вещь, крайне полезная. Теперь ясно, как Тинувиэль сумел выжить в море три месяца. В сумке был, наверное, полугодовой запас продуктов. Наконец в руках эльфа оказалась небольшая лютня в футляре из черного дерева, ценимого в империи на вес золота.

– Ладно, послушаем, – кивнул Лек, усаживаясь на траву. – Спать ложиться все равно придется голодными, так хоть развлечемся.

В легендах эльфийским бардам пели такие дифирамбы, что ни один нормальный человек им не верил. Ученики тоже расселись и приготовились слушать. Только оттащили подальше сгоревшую тушу, чтобы не смердела под носом. Раз наставник сказал, то пусть себе остроухий поет, хотя за порчу ужина стоило бы отвесить растяпе пару затрещин, не повредило бы. Может, думать начнет, а не только мечтать. Даже орк ничего не сказал, только недовольно ворчал себе под нос и одаривал барда многообещающими взглядами, от которых тот нервно ежился.

Решившись, Тинувиэль зажмурился, коснулся пальцами струн и запел. Лек сначала не особо вслушивался, а затем и сам открыл рот, только от изумления. Легенды не лгали! Даже в самой малости не лгали! Музыка завораживала, лютня плакала, кричала, звала куда‑то. Да разве можно так играть?! А ведь кроме мелодии, заставляющей душу взлетать в небеса, был еще и голос – невероятный, потрясающий воображение. Да, безответственного мальчишку не зря называли серебряным голосом Эльварана, лучше не скажешь. Эльф пел какую‑то древнюю балладу, на ходу переводя слова на лаарский. Порой выходило не слишком ровно, но слушатели не обращали внимания – слишком потрясло их пение. Даже орк завороженно слушал, застыв на месте. Он с немым изумлением смотрел на Тинувиэля, которого искренне считал бездельником и фантазером.

Лек не понимал, для чего барду такого уровня понадобилось идти в воины. Идиотизм ведь полный! Единый дал эльфийскому принцу редкостный дар, Тинувиэль способен заставить плакать самые грубые и очерствевшие сердца. Горец краем глаза видел, что Храт незаметно утирает слезы. Об остальных даже говорить не стоило, они замерли, пребывая в каком‑то ином мире. Да и сам Лек с трудом сдерживал себя – казалось, душу омыли чистой водой, унесшей всю грязь и накипь…

Мне пригрезилось, что над горой

Возвышается Замок Закона.

С круглых башен вечерней порой

Золотые взлетают драконы.

Выступают из красных ворот

Рыцарь Смерти и Дева Печали.

А над ними ведет хоровод

Ветер Горечи в черной вуали.

В замке тянутся странные дни

И бессонные белые ночи.

Поутру задувают огни

Сын Надежды и Ужаса дочерь.

В полдень в залах царит пустота,

А под вечер пируют драконы,

И царят за столом Красота,

Рыцарь Боли и Дева Закона.

Они снова готовы свершать

Подвиг радости, веры и страха,

Но не знают, что будут их ждать

Боль, отчаянье, горе… и плаха.

Кто мне скажет, где замок Судьбы?

Где он в дымке бесчисленных жизней?

Рыцарь Поиска, Воин Пути,

Помоги! Не гляди в укоризне.