Admin - i 34c69a6b417e3939

Короче, проще перечень составить, чем объяснить.

И бывает тишина-перед-заданием. Это когда невидимую границу между обжитой территорией и неисследованной зоной уже перешёл, но ничего странного ещё не произошло. Вроде только что с водителем болтали, шутили - и как отрезало. Ничего за спиной, двигаться только вперёд можно. Конечно, хотелось бы приукрасить: птицы смолкли, ветер стих, и только шорох наших шагов по старому шоссе... Да ну, какие тут птицы. Те, что есть, поближе к городам держатся - там хоть еда есть. Ветер на месте - шуршит посеревшей листвой. По-моему, позапрошлогодней. Под ногами её тоже предостаточно - асфальта не видно. Исследовательский институт находился за городом - уж не знаю, что они там исследовали, что их предпочли подальше от жилых кварталов сплавить.

Где-то через километр - съезд с дороги. Прямо представляется аккуратная машинка кого-то из профессоров, сворачивающая под тень деревьев. Кстати, если бы не дорога, мы бы по району могли плутать о-очень долго. На задании ведь как иногда бывает: шёл по лесу, впереди - забор. С одной стороны забора лес, с другой - тоже лес. Что огораживали, уже и не поймёшь, а забор остался. Но это там, где леса нормально растут. Этому району не повезло, деревья сохнут. Шесть лет прошло, всё никак не восстановится. А когда-то здесь и базы для туристов были, и лагеря детские, я где-то в караулке рекламный плакат видел. Чуть дальше на север не пойми что творится, там вообще лес высох. Весь, целиком, одни стволы как спички стоят. Пришлось как-то посмотреть издалека.

Порядок движения мы выбрали несколько странный для того, кто ни разу не работал с чистильщиками, но привычный для нас. Рин идёт по одной стороне дороги, я по другой. Мы не теряем друг друга из виду, но оставляем пространство для манёвра - на всякий случай. Я смотрю на Рин - на узкую девичью спину, словно перечёркнутую длинной черной косой, на то, как привычно лежит в её руках автомат - и вдруг начинаю жалеть, что мы не на прогулке. Но такие мысли лучше гнать подальше. Нельзя думать о том, что осталось за порогом Ржавчины. То есть можно, конечно, но не на задании. А то уйдёшь в лирику: где бы мы работали, на какие фестивали ездили бы с друзьями. Нельзя о таком долго думать. Здесь каждый человек - как последний рубеж. И общий, и свой собственный.

Рин.

Объект оказался чистым. Расположенный наверху исследовательский институт превратился в развалины, а вот бомбоубежище уцелело. Правда, пришлось повозиться с поиском входа и даже немного покопать начавшую подмерзать землю. Хорошо, что складные саперные лопатки входят в перечень нашего снаряжения. Первая дверь с вентилем, закрывавшая спуск в бомбоубежище, исчезла неизвестно куда, спуск оказался полузасыпан. Бетонные ступени едва можно было различить под слоем намытой дождями земли и опавших листьев. Под ними скрылись даже горы битого кирпича, оставшиеся от разрушенного здания. Время превратило короткую лестницу в сказочную пещеру. В принципе, пролезть не так сложно, но мы не пожалели времени, чтобы расчистить проход, вытащив кирпичные обломки. Лучше держать пути отхода свободными. Как говорит Дэй, никогда не знаешь, с какой скоростью придётся драпать. Лестница заканчивалась ещё одной дверью, на этот раз надёжно запечатанной. С ней пришлось повозиться - за механизмом никто не следил шесть лет, а на площадку стекала дождевая вода, и земли к порогу нанесло довольно много. Впрочем, промелькнула мысль, если бы он оказался идеально смазан, нам как раз нужно было бы хватать рюкзаки и сматываться отсюда. До следующего года. А лучше вообще вернуться через пару лет и с толпой чистильщиков. Хотя, говорят, были случаи, когда ребята находили нетронутые жилые районы, где даже еда на тарелках не испортилась, а ничего потустороннего не прилагалось. Но всё равно жутко.

- Говорят, здесь освещение самое примитивное, - негромко говорю я, - Покрутил ручку - лампочка загорелась.

- Проверим. Если, конечно, внизу не потоп.

Не потоп. Луч фонаря мазнул по полу, но на нём лишь несколько луж. Можно спокойно спуститься и осмотреться.

Генераторную находим сразу. Дверь - обычная, деревянная, у нас дома такие же стояли - висит на одной петле. Дэй осторожно открывает её, прислоняя к стене, я прикрываю его - на случай неприятных неожиданностей. Но в тесной, не больше кладовки, комнатке - лишь переплетение труб, убегающих из одной стены в другую. Каким-то чудом среди них находится нужные ручки и тумблеры, и в убежище вспыхивает свет. Впрочем, "вспыхивает" - чересчур громкое слово. Неяркие лампочки горят через раз, в углах по-прежнему темно. У стены лежит затоптанная кем-то синяя форменная куртка. Больше никаких следов того, что здесь когда-то были люди.