Admin - i 34c69a6b417e3939

- Я привык к бессонным ночам. Если хоть тень промелькнёт или что-то подозрительным покажется - буди. Всё, я спать.

- Боюсь, если тут будет что-то подозрительное, ты проснёшься от стрельбы.

Я сажусь на свёрнутый спальник спиной к костру. Сзади меня прикрывает стена, от огня идёт тепло, а глаза потихоньку привыкают к темноте, и я даже начинаю различать деревья. Городской житель не задумывается о том, насколько темна ночь без фонарей, он, по сути, никогда и не видел настоящей ночи. Да и настоящих звёзд, если на то пошло, а потому считает их свет, помогающий путникам в старинных легендах найти верную дорогу, романтическим преувеличением. Надо уехать подальше от загазованности городов, лучше в степь, чтобы понять, что ночи могут быть по-настоящему светлыми даже без электричества.

Нет, я никогда не была в степи. Дэй рассказывал. Но я могу сравнить небо, видимое из окна квартиры, с небом над Озёрами, куда мы с родителями ездили отдыхать. Никакой неон рядом не светил.

Я поднимаю взгляд от стены леса за краем площадки к небу, но оно по-прежнему затянуто тёмными облаками. А, ладно, всё равно никогда не умела определять местонахождение по звёздам. Может, и к лучшему. Ещё увидишь абсолютно незнакомые созвездия и пару лун в придачу. Нет, у меня, конечно, психика крепкая, но...

Из темноты, с того края площадки, куда не дотягивается свет костра, и где при свете дня я обнаружила засохший розовый куст, слышится треск. Не такой, как если бы кто-то большой ломился через лес. Скорее, наступили на одинокую сухую веточку. Я вскакиваю и, стараясь не шуметь, делаю пару шагов в ту сторону, не отходя от костра далеко. Не кричать же, в самом деле "стой, кто идёт". Осторожно снимаю автомат с предохранителя. Собираюсь духом и врубаю закреплённый на поясе фонарь, ожидая увидеть в круге света что-то невыразимо отвратительное. Не хочется стрелять вслепую, да и стрелять зря не стоит - мало ли кого привлечёт звук выстрела. Но возле розового куста пусто. Могла ли одна из веток сломаться под порывом ветра? Хотя какой тут ветер. Быстро оглядываюсь на Дэя. Ещё одно правило - не терять друг друга из виду в темноте. Хотя, казалось бы, сущая ерунда: пройти несколько метров до куста и осмотреться.

Я делаю шаг вперёд и чуть ли не нос к носу сталкиваюсь с конской мордой. Морда белоснежная, глаза тёмные, кожаные ремешки уздечки перечёркивают её узкими полосами. Отпрыгиваю, едва не угодив в костёр, и только потом соображаю поднять взгляд на всадника.

Он не похож на мертвеца или призрака. Наоборот, эти черты я узнаю под любой маской: высокие скулы, золотисто-карие, чуть раскосые глаза, нереально яркие на смуглом лице, идеально вычерченные брови. У всадника лицо Дэя, за исключением шрама на щеке, но на этом сходство заканчивается. Отсвет пламени ложится бликами на кожаные брюки для верховой езды, на высокие чёрные ботфорты. Белоснежная шёлковая рубашка с широким рукавом вышита чёрной нитью, узор вышивки так тонок, что кажется прорисованным. На грудь спускаются две толстые длинные косы, перевитые нитями мелкого речного жемчуга; тонкие смуглые пальцы, сжимающую уздечку, украшены несколькими серебряными кольцами. Всадник знакомо прищуривается, разглядывая меня, а потом чуть склоняется вперёд, протягивая руку. Сознание автоматически отмечает сейчас совершенно ненужные мне детали: широкий серебристый браслет, охвативший запястье, удлинённые ухоженные ногти. Золотистые глаза обещают ночь любви на ложе из горьких трав, бешеную скачку в погоне за рассветом и все дороги этого мира.

Двойник. Как глупо - предлагать девушке копию её живого возлюбленного. Да ещё весьма небрежно сделанную копию. Этакий улучшенный вариант, снабжённый манерами лорда Иного народа (у которых, как известно, не было никаких лордов, пока их не придумали романтические поэты), умением носить драгоценности и улыбкой обольстителя. Настоящий Дэй уже выдёргивал бы из волос "дурацкие побрякушки". И вообще он сейчас спит за моей спиной.

Я осторожно делаю шаг назад, к живому жару огня. Ночной гость тепла сторонится, непроизвольно вскидывает руку, даже не защищённую перчаткой. Человек давно ободрал бы ладони об уздечку, а у этого руки такие, что любая кинозвезда обзавидуется.

- Прочь, - тихо говорю я, - Уходи к теням и туману, уходи за полночь, за тёмный лес.

Ага, а вокруг что, не тёмный лес? Самый что ни на есть тёмный. Вот пусть и едет подальше отсюда. Всадник одаривает меня ещё одной улыбкой, разворачивает коня и без единого звука пропадает в ночи. Меня вдруг пробирает нервный смех. Вот вам и принц на белом коне, получите и распишитесь. Всё по списку. Встреча вымотала меня, ноги подкашиваются, лоб в испарине. Вон, даже заговор то ли сочинила, то ли вспомнила. Я вымученно улыбаюсь, опускаясь на свёрнутый спальник, и неожиданно заваливаюсь вбок. Перед глазами - только пламя и тьма, как узоры в калейдоскопе.