Admin - i abe4dc52fd6b0e67

Станционный почтмейстер

Раздобудь себе холм, чтобы видеть с него

Я часто говорю, мол "используя преимущество моего классического образования". Копирую фразу биолога Лоренца? Более чем вероятно: книги, определившие мой слог, были классикой. Иное читать на территории СТ (да и всего остального СССР) было опасно, а классику... классику кто запретит? Так, помнится, пели мы дифирамбы непогрешимым кремлёвским старпёрам - и тут же, на том же уроке читали, заучивали наизусть "Ворону и Лисицу"...

Итак, по порядку. Для коего расставим точки над i (так как "истина не в устах говорящего, но в ушах слушающего"): мой переход на Базу, моё оставление мира СТ, предательством не было: Штирлиц не предавал Германию, он изначально ей не служил.

Как я попал туда? Элементарно. И специально: на втором периоде, когда будущее СТ влипло в войнушку за Новые территории, а что будет Базой начало первый "виток", границы фактически не было. У них просто не было сил на охрану, а мы... мы начинали "виток".

Да и не сдерживали мы взаимной миграции: от нас уходили в надежде прославиться, ибо славу проще добыть на войне, а мы воевать как-то не собирались; нас покидали те, кто жаждал власти: для "витка" мы должны были стать "чокнутыми профессорами", которым никто не мешает творить. Убегали и те, кто не выдержал бешеных темпов, кто, просыпаясь в лаборатории от того, что замерли стримеры или встал робот, завернувший последнюю гайку, понял: это не для него. К нам приходили другие, кто жаждали знаний как воздуха; кто был готов опускаться на дно и карабкаться в горы.

В тот момент я решил, что "у них" должен быть Штирлиц: рано или поздно граница должна обрести осязаемость, это - закон. И тогда без агента "на той стороне" будет трудно.

В те дни собирались мы в клубе (Зал Стыка Наук - плод "витков"). Я вышел к трибуне, и всё изложил. Замечания были, однако идея понравилась; день или два - мы додумали каждую мелочь. Решать, кто пойдёт, не пришлось: и идея моя, да и я, как ты знаешь, умею настаивать.

Я уходил "в пустоту", в неизвестность. Задача была - ассимилироваться, быть по возможности ближе к технической связи. Перед отправкой я выучил схемы телеграфа Морзе и грозоотметчика Попова, чем, правда, не обогатил технический опыт противника. Удалось, между тем, настоять на строго определённом расстоянии между столбами. Не знаю зачем - радисты просили.

Короче, ассимилировался. Повоевал за Новые земли - воевал страстно, отчаянно. Не раз ловя себя на том что драка и ожидание вылазки становятся не менее важными, чем прочтённая вечером книга. Но - удержался: едва заварушка закончилась, я влился в группу, налаживающую связь. Основой мы считали развитую железнодорожную сеть: помимо прочего, станции были складами, а также почтовыми центрами; а линии связи, идущие вдоль полотна, легко и удобно обслуживать. Кстати, похвастаюсь: даже когда мы гуляли по их территории, почта работала и поезда шли по расписанию.

Я выбрал службу не в центре: боялся рутины, Макс Отто фон Печкин ни в коем случае не мог, как пели "Земляне", "врасти в будни". "На точке" ж почтмейстер там - это не Печкин. Почтмейстер на железнодорожной станции есть интендант и диспетчер, обходчик и стрелочник; он кладовщик и хранитель всей станции, он же кассир. Он встречает каждый поезд, обменивается почтой, сдаёт-принимает вагоны, "на нём" телеграф и, конечно - доставка. То есть "плюс Печкин". Помножьте всё это на некоторую уединённость, и вы получите требование высочайшего самоконтроля!

Тогда и не раньше открылась возможность работать. Но выйти на связь при том что я давно уже был на связи - задача была нерешаемой! По-нашему скажем, была интересной, ведь сложности были такого же рода, что и в "проблеме SETI": связь односторонняя, уговор с абонентом технически невозможен. А уж с принимающей стороны это и вовсе напоминало поиск сигналов из Космоса: регистрировать "белый шум" и пытаться найти в нём хоть что-то разумное. Разница в том, что от нас доносилась куча разумного "хлама". Перебрав множество вариантов, я остановился на, пожалуй, самом изящном: цитировал классику. В своей станционной библиотеке я собрал все произведения, входящие в школьную программу, а также рекомендованные школьникам на дом. Надеясь, и небезосновательно, что на Базе библиотеки обширнее и что эти произведения там точно есть, я принялся сыпать цитатами - то намекая ("не помню страницы") на некую цифру; то на следующую, на предыдущую фразы. Мои многочисленные "внутриэстэшные" абоненты и не подозревали, что рифмы из цифр, парадоксы цитат адресованы в том числе Базе.