Михаил Поляков - Нам бы день продержаться. Дилогия

Если вам кто-то скажет, что война дело простое и воевать легко, то не спорьте. Просто вспомните рваные наколенники, сбитые локти, содранную кожу на ладонях, мокрую от пота материю афганки на спине и скрежет песка на зубах. Кислый запах жженого оружейного пороха, который впитался в каждое сочленение молекул одежды, тела и воздуха. Синяки, мелкие порезы и царапины, на которые не обращаешь внимания. Горячий от стрельбы ствол автомата, о который обжег руку, случайно ухватившись за него, когда делал перебежку и переползал от места падения в сторону, чтоб не попасть попросту под пулю снайпера. Хлопки запалов ручных гранат, шипение замедлителя и звон отброшенного в сторону предохранительного рычага. Хрип горла от вдыхаемого пыльного воздуха. Мат, оттого, что не попадаешь в створ приемника оружия вторым перевязанным к первому изолентой магазином, когда закончились патроны и три последних трассера сообщили об этом быстрыми молниями. Невозможность унять дрожь рук при первых выстрелах. И грохот. Бас КПВТ, что не дает выскочить и рассредоточиться, спрятаться от осколков бомб нашего миномета иранцам. А еще солнышко. И ощущение себя голого на виду у огромного склона горы, возвышающейся над нами. А если ты еще и не выспался, то повышенное давление крови внутри организма заставляет мозг работать с эффективностью без эмоционального компьютера, зомбированного адреналином. Грохот ящиков с песком и мелким щебнем горной осыпи, которыми буквально выложил и обвешал броню БТРа Пирмухаммедов, как ножом по стеклу. Грязные лица бойцов моего расчета, тягающих ящики и мины к телу современной мортиры. Горячий ствол миномета и шипение слюны случайного плевка заряжающего, попавшего на смотрящую в небо трубу. Тяжелый бег санинструктора и подносчика снарядов. Крики в микрофон оглохшего от какофонии связиста. Бешеные глаза майора, корректирующего мой огонь. И моя собственная ругань, когда он высовывается более чем нужно из-за брони БТРа. Покрытые пылью серые сапоги и ботинки, потные дорожки катящейся соленой влаги и резь от своей собственной соли, попавшей со стриженой головы с потом в уголки глаз. И брошенные в горячке бронежилеты, чтоб не мешали быстрее двигаться в нарастающей жаре. Они нас просто не ожидали. Не верили, что мы найдем силы и ввяжемся сами в неравный бой с превосходящими по численности отрядами. Иранцы устроили засаду на втором витке поворота серпантина, чтоб и первый под огнем держать и совершенно уверенно уничтожить любого, кто им помешает. А я не жалел ни себя, ни миномет, ни бойцов, которые и так выкладывались полностью, но я выжимал из них то, на что они сами были способны, но об этом не знали. Миномет развернули более чем в километре ниже засады, в течение минуты выгрузили и установили его опорной плитой в удобную ямку в грунте. Еще через полминуты первая пристрелочная мина вылетела из ствола и грохнула на остывшем за ночь склоне. Четвертая мина разорвалась в центре позиции диверсантов, и потом пошел разброс влево. Вправо их не пускал крупняк Мухи, вниз, как и вверх, им спускаться было смерти подобно. Поэтому мы спешили. В один момент в воздухе оказались одновременно три мины. Первая еще не упала, но была на излете, вторая вылетела из ствола и достигла наивысшей точки полета, когда третья, опущенная в ствол, покинула его с дымком сгоревшего пороха после вылета. Иранские спецы попытались разбить БТР из РПГ, захваченного на «Чарли», но на предельной дальности его прицельной стрельбы под жестким обстрелом на уничтожение попасть в коробку БТР, водитель которой ожидает такого сюрприза и держит сцепняк на включенной скорости, есть задача не простая. Пирмухаммед упредил гранатометчика. Надкалиберная дура прошла мимо, ширкнув в стороне. А я добавил еще пять мин, щедро вспучивая пыль на повороте второго витка горного серпантина. Мы перестали вести огонь только по информации с Кушака.

– Первый, я – Куш, движения нет, живые потухли. Прием, – мы даже не сразу поняли, что первый раунд окончен и соперника впереди больше нет. Только мины.

– Стой, Окружко, отставить! – заорал на заряжающего, но Андрюха меня не слышал и отпустил еще одну, неожиданную для всех мину, в ствол. Миномет бабахнул. Окружко пожал безразлично плечами. – К машине, грузи миномет! – Все, кто был на позиции, кинулись к телу орудия. Двое обожглись. Оплели бронежилетами и, задыхаясь от ускорения, потащили к «мыльнице». С трудом положили в кузов и бросились подбирать разбросанную амуницию.