Михаил Поляков - Нам бы день продержаться. Дилогия

– На дембель берегли, это ж наше. Переходящее. Мы его последними на комендатуре завоевали. Оно и пылилось в каптерке на полке. А как оружие и боеприпасы выдавать начал, тут оно и свалилось сверху мне на голову. Думал запрятать. А тут ничего красного не нашлось. Та и когда тот дембель у нас теперь будет. Зато мы теперь как настоящая воинская часть. Со своим знаменем. Как прадед говорил. У них на фронте, если знамени нет, то всех расформировывали и по разным частям рассылали. А нам нельзя по разным частям. Мы тут застава, а не шурупы какие-то.

– Молодец, Шустрый! – хвалю я его, а он краснеет.

– Так то все, тащ лейтенант: связисты вон – халат нашли, стрелки кроили и шили, Боря придумал, Бойки шнур принесли, Бондарь катушки отремонил, Муха наконечник повесил. Вы, небось, и не заметили? – Точно. Мы поднимаем вверх головы и видим, что на конце флагштока торчит никелированный наконечник древка с серпом и молотом в остроконечной плавности обвода конуса, завершенного острием пятиконечной звездочки. Вот он почему там так долго висел – Муха. Он навершие для красоты прилаживал и крепил.

– Тогда так, орлы высокогорные, провести проверочный подъем флага, посмотреть, что все держится и не сорвется. Затем спустить, оставить на шнуре, а на боевой расчет строиться здесь. Будем флаг подымать. Пусть знают супостаты, кто в погранзоне хозяева – мы, российские пограничники! – Мой пафос не остается без одобрения, даже майор выбрался на крыльцо и с удивлением изучает знакомые цвета и рисунки на новом знамени пограничной заставы «Чайка».

– Ну, вы даете, погранцы! – восхищается он, читая слова, вышитые на красном фундаменте флага, с забытым благоговением перед символом могучего государства. – Охренеть! Даже бахрома есть! А ведь прав твой каптер, лейтенант! – неожиданно хвалит он Шустрого с грустью в голосе, и последний краснеет, как первоклассник у доски, получивший единственную в классе отличную оценку за выполненный урок. Мы уходим соображать, как взять Кушак без потерь и лишений, а народ гомонит у крыльца, обсуждая штандарт, который весомо плывет вверх по шнуру к конечной точке и торжественно шевелит на ветру тяжелыми золотыми кистями вдоль алого крепкого шелка. Теперь, официально обозначенные, мы часть государственной структуры, власть и закон на этой территории. И если кто полезет, то он будет иметь дело не с теми, кто боится высунуться из развалин, а с войсковой частью двадцать один ноль три, индекс «Т» – Потешных Войск Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации! Шустрый опускает знамя, но народ не расходится, щупает шелк, трогает желтые помпоны праздничных кистей.

– Бойко? – орет Петров-дежурный.

– Я, – недовольно отвечает Сашка, высовываясь из окошка. – Что надо?

– Отвечаешь за прапор до боевого! Усек?

– Легко, – подтверждает связист и серьезно кладет на подоконник свой АКСУ с двойной перевязью присоединенных магазинов, звякнув при этом антабкой о вороненый ствол автомата. Практически над заставой будет развеваться знамя СССР, только сверху к нему пришиты солдатскими руками белый и синий лоскуты. Но две трети флага мощно и весомо отражают солнечный свет золотом и кумачом, напоминая о том, откуда мы все родом. И не только нам, но и тем, кто растопырился в нашу сторону своими воинскими колоннами с иранского заграничья. Я отдаю должное новому флагу, приветствуя его правой ладонью, и ухожу думать думы с майором. Старшина остается на крыльце, укоризненно глядя на Шустрого. Тот жмет плечами и разводит руками. Грязнов машет правой рукой и на секунду останавливает ее у виска, благословляя материю на шнуре. Затем уходит за мной. Ну, вот и обозначились. Теперь бы день простоять да ночь продержаться.

Знамя – это хорошо. Пусть боятся. А нам надо справиться с четырьмя группами спецназа по пятнадцать головорезов в каждой. Итого, шестьдесят мордоворотов, обученных, стреляных, битых и опытных. Правда, нас, с лошадьми и собаками, пятьдесят погранцов. И у нас БТР, миномет, четыре пулемета и пять снайперок. Но этого мало. Мы им на один зуб на серпантине горной дороги. Придется брать подступы к горе опытом майора, внезапностью, смекалкой и информацией с голодного Кушака. Кому-то придется остаться здесь, чтоб корректировать наши передвижения с подвижками противника. На боевом расчете, после подъема флага, я ставлю странную и необычную для нашего ремесла задачу.

– Приказываю всем выспаться! Вольно! Вопросы есть?

– Есть, тащ лейтенант, а кто останется? – Вопрос зависает в воздухе, как топор в руке палача над плахой с предназначенными в жертву однополчанами.