Михаил Поляков - Нам бы день продержаться. Дилогия

– С нами хотите?

– Да не выдержу я тряски, еще раны откроются.

Лучше бы мы туда не ходили – на правый. Запах тлена мы почувствовали еще до того, как выскочили на последнюю горку перед тем, что осталось от заставы соседей. Застава «Чарли» была уничтожена не взрывом, а теми, кто пришел сюда сразу после него. На выстоявших и побеленных стенах темнели выщербины от пуль и осколков. В живых остались лишь восемь лошадей, которые сбились в малый табун и паслись на склонах вокруг. При виде нас лошади сами потянулись к высохшей на солнце колоде. Вода полилась из крана в колоду самотеком. Личный состав заставы лежал не похороненный то тут, то там в тех позах, в кото-рых солдат застала смерть. Смерть пришла со стороны границы. Следы рифленых подошв, оставленные нападавшими, не совпадали с рисунком на ботинках и полусапожках убитых. Уничтоженную заставу обнимали россыпи гильз, оставленные в разных местах по периметру охвата. Оружие оборонявшихся валялось либо искореженное, либо разобранное в одной большой куче. Те, кто напал на «Чарли», собирались сюда вернуться. Ничего не сломали. Соляру не слили. Дизель не повредили. Мины не поставили. Или ждали своих, или сами хотели прийти, или спешили очень. Враг справа имел клыки и опыт ведения войны гораздо больший, нежели бандиты, с которыми пришлось повоевать в Арчабиле. Рисковать своей командой смысла не имело. Каждого чарлинца, во избежание сюрпризов, вначале стягивали с места, на котором он лежал, специальной «кошкой», зацепив крючками за одежду или пояс.

– Тащ лейтенант, они со стороны границы пришли, вон там следы. Напали, скорее всего, утром, после взрыва. Наши все почти не одетые до конца лежат. Ушли дальше, на их правый. Но не по дороге – склону Кушака.

«Твою мать! Куда же эти ниндзя ушли? Не на Кушак ли?»

– Так, найти лопаты. Похороним парней. Охранение – на крышу. Документы собрать. Проверить АТВ. – В складе АТВ стояли нетронутые ящики с патронами, гранатами, ракетами и выстре-лами.

– Тащ лейтенант. Я тут пульки выковырял и гильзы нашел. Смотрите, она в наш ствол АК-74 никак не входит. – Собачник озадаченно смотрел на меня, ожидая ответа.

– Правильно, и не войдет, это пять и пятьдесят шесть сотых миллиметра, а не наш пять – сорок пять. Натовский стандарт. И он тут только у иранцев может быть. – Вот так и противник нарисовался еще один. – Шустрее, парни, а то как бы не опоздать…

Хоронили быстро, в братской могиле. Поставили столб от системы и написали на дощечке: «Здесь похоронены 22 пограничника ПЗ Чарли, погибшие при выполнении задачи по охране государственной границы». И список. И врисовали звездочки напротив каждой фамилии в фанерку, прибитую к креозотной опоре. Вечная память. И залп вхолостую, чтоб по-тихому и не светиться. Мы вернемся, мужики. Мы народ свой соберем и вернемся. Уже сели по машинам и лошадям, когда увидели одинокую фигуру в порванном камуфляже. Она появилась из-под земли. Это была жена командира заставы. Женщина молчала, просто шла босиком к нам, ступая окровавленными подошвами по горячим камням. Она не чувствовала их жара. Под-няла руки, схватилась за голову, узнавая своих, всхлипнула и упала на землю, подломившись в коленях. Побежали все. Лихорадочно отвинчивали крышки с фляг. Начали лить воду в щель между потрескавшимися сухими губами. Истощенное лицо было покрыто ссадинами, пылью. Волосы смешались и шуршали на ощупь, как высохшие листья.

– В машину, быстро. Уходим.

Назад уходили по КСП вдоль дозорки. Если нас пасут пришлые спецназеры, то на обратном пути есть засада. По дороге нашли место, где иранцы перешли границу. Разбираться не было времени. Изготовились к бою, прикрыли собачника-следопыта, работавшего на КСП дорожку следов нарушителей. Так и захотелось запустить в небо три красных, что на языке условных сигналов округа означало одно: «Вооруженное вторжение на охраняемую (советскую) территорию войсковых групп и банд!» – или еще короче – «Война!»

– Есть, тащ лейтенант! Просчитал следовую дорожку, – докладывал наш Великий Змей. – Около шестидесяти человек прошли. Пехом. Все груженные килограмм по тридцать-сорок. Не ниже метр семьдесят восемь. Отборные мужики. И, гады, что характерно, с ухищрениями они не двигались, шли спокойно, как к себе домой, как немцы в июне сорок первого. – Нам от этого добропорядочного перехода захотелось развернуться и поискать тех, кто затоптал КСП и дерзко и грамотно расстрелял наших соседей. Если бы у нас был тыл, на который можно опереться! С дивизиями прикрытия госграницы, резервом отряда и округа, то мы бы вцепились бы им в хвост и гнали бы до тех пор, пока не раздавили бы где-нибудь между отрогов. А тут… поскрипели зубами, рассыпали конный дозор веером и поспешили на заставу, внимательно оглядывая прилегающую местность. И правильно сделали, как потом оказалось.