Михаил Поляков - Нам бы день продержаться. Дилогия

– Лейтенант, тебя Зубков Олег зовут, правильно! – не спрашивает, а утверждает он. Я немного удивляюсь. И жду пояснений. Даже отмытое лицо этого человека, назвавшего себя майором, мне незнакомо.

– Я-то Зубков, а ты кто такой? Откуда взялся? – подтверждаю я и атакую его вопросами. Мне недосуг играть в секреты с пришлым, пусть даже и спасенным раненым. Меня тревожка и заслон дожидаются. И непонятки на левом серьезные.

– Не спеши, лейтенант, и не обижайся, – с трудом говорит раненый, – покажи документы, если не трудно? А? – просит он. – Ты ведь их в левом кармане носишь и номер офицерский. Очень тебя прошу, не откажи, лейтенант. Я же раненый, – убивает последним аргументом и своей наглостью перевязанный мужик. Я сначала сильно переживаю по этому поводу и еще пуще злюсь. Лицо мое наливается кровью от невысказанного мне прямо сомнения в моих словах. Со вздохом милосердия не к раненому, а к своему самолюбию и доброте я вынимаю офицерское удостоверение личности и даю в руку майору. Снимаю цепочку с шеи и держу так, чтоб он смог четко разглядеть номер на жетоне. Он начинает меня потихоньку напрягать, этот майор. Майор неуклюже листает мою офицерскую книжку одной рукой, сверяет фото с оригиналом, сидящим напротив, проверяет книжицу на подделку, сверяет даты, звание, названия, личный номер. Я закипаю внутри от такой откровенной проверки меня на вшивость и бдительность и уже хочу вежливо послать его на три веселые буквы, сославшись на занятость на моем левом, как Саид в фильме про «Белое солнце пустыни».

«Стреляли у меня на левом», – так и хочется сказать ему и уйти, матерясь сквозь зубы на свою славянскую любовь к ближнему.

– Извини, лейтенант, за мою проверку и недоверчивость, – говорит раненый и протягивает мне трясущейся рукой мое удостоверение личности, – не знаю, кому верить и служба у меня такая. Из окружной контрразведки я. Майор Бобко Геннадий Петрович. – Вот уж не было печали, так контрразведку черти подослали. – Ты, лейтенант, меня выслушай, а потом сам решай, не боец я теперь. Мне минут двадцать надо, чтоб тебе все рассказать. Ты тревожку не держи под окнами. Если обстановка позволяет, то поставь задачу своему заму – он у тебя парень бойкий, разберется. – Мной не командуют, но, подвесив мой интеллект на крючок любопытства, руководят и ведут к решению, которое нужно, но которое я приму как бы сам, теша свою командирскую гордость своей самостоятельностью. Я отправляю тревожку на левый «13–14» в секрет. Назначаю состав ТРГ на ночь из оставшихся солдат и усиливаю НП до трех человек.

– Боря, меня нет полчаса, – говорю я Цуприку и оставляю его старшим по нашему гарнизону.

Санинструктор озабоченно качает головой, ко-гда я снова вхожу в нашу санчасть, и выходит.

– Лейтенант, ты знаешь, что такое ГЛОНАСС? – ошарашивает меня вопросом майор. Я поджимаю губы и отвечаю:

– Система, аналогичная американскому Джи-Пи-Эс, только работает паршиво и никому на фиг не нужна. – Мой ответ, соответствующий общему мнению, вызывает улыбку у майора. Он хочет засмеяться от такого определения, но вместо этого кашляет. Каждый вдох и выдох для него проблема. Но ему смешно от моего поверхностного знания предмета, навеянного нашими же собственными СМИ.

– Правильно, Олег, – называет он меня по имени. – А откуда руководят группировкой из двадцати четырех выведенных на орбиту спутников, ты знаешь? – хитро щурится сквозь боль майор.

– Наверно, из терминала, центра управления или базы какой, – предполагаю я.

– Точно, – подтверждает мои варианты майор. – А где эти терминалы расположены, ты знаешь? – настораживает он меня вопросом.

– А должен? – вопросом на вопрос отвечаю я.

– А Кушак, такое название тебе знакомо? – с трудом интригует раненый.

«А то, туда дорога через нас идет. Там обсерватория на высоте три с половиной тысячи метров. Отсюда купола видно. Звезды смотрят астрофизики, астрономы и другие бездельники. На кой черт нам эта обсерватория сейчас?» – думаю я про себя и говорю:

– Не до высоких познаний. Нам бы ночь продержаться да день простоять, – снова вспоминаю я Гайдара и свою Украину.

– Нет, лейтенант. Это все так думают. А на самом деле там и расположен один из этих самых терминалов, куда я и ехал с проверкой, когда бомбу по нас засандалили. Соображаешь? – Я даже вспотел мгновенно. По коже побежал электрический ток предбоевого озноба, ноги сами подняли меня с табурета. – Соображаешь! – за меня ответил на свой вопрос контрразведчик с удовольствием и болью в голосе. И он продолжил: – Если туда добраться, то можно понять, кто сбросил на нас бомбы. Посмотреть обстановку на всей территории Земли и стран бывшего Союза. Связаться с любым выжившим бункером РВСН и дать целе-указание. Связаться просто с выжившими. Там стоит универсальная аппаратура, хоть с Белым домом можно говорить напрямую. И еще к-кое-что т-там стоит, – начал заикаться хранитель секретов государства Российского.