Михаил Поляков - Нам бы день продержаться. Дилогия

- Да, как волна прошла, начали аварийную передачу, но чем сильнее заряд АКБ, тем дальше волна бьёт. Вот они и крутят 'велосипед' с моторчиком.

- А приём?

- А на приёме отдыхающая смена воздух глотает. Ты ещё радиста нашего сюда вызови. Десять человек, я думаю, камера выдержит. Двое наверху - люк страхуют, двое внизу на люке, четверо динамо крутят, а двое на рации сидят. Ну и я ещё. Как там адмирал?

- Нормально, тащ капитан - старый конь борозды не портит. Я с ним ещё 'Саратогу' гнал по Атлантике до самого Норфолка.

- Да, ну? А не рассказывал ни разу.

- А что его говорить, сорок четыре узла на одной турбине и восьмидесяти процентах мощности. Вторая поломалась. Что он только бедный ни делал, для того чтобы оторваться. Да куда ему, с его то максимумом в тридцать пять узлов. Так и бесился от бессилия, пока его в двухсотмильной зоне эскорт эсминцев не встретил. Мы и от них ушли, как от стоячих. Зато как вернулись - красота! Краску с корпуса водой, как языком слизало. Резины тогда ещё не было, и титановая оболочка сверкала на солнце, как зеркало отполированная потоком жидкости. Гнали под водой восемьдесят километров в час. Так на корпусе - все швы зашкурило заподлицо водой. Ага. Я ж говорю - как зеркало сияли

- Ладно, потом расскажешь. Давай, Михалыч, молодёжь сюда, - минно-торпедная группа ввалилась на капсулу весело со смешками и подначками. Свежий воздух делал своё дело. Народ ел даже противные на вкус сублимированные продукты. Идиллию на водной глади нарушил вперёдсмотрящий.

- Силуэт подводной лодки, пеленг сто восемьдесят, дистанция - десять кабельтовых! Все подпрыгнули на своих местах и стали всматриваться в растущие обводы знакомой всем до слёз рубки 'Марса'. Подлодка выходила из воды солидно, не спеша, во всей красе победителя 'Энтерпрайза'. Давала насладиться зрелищем. Сверху в навершии рубки, не дожидаясь пока весь корпус выскочит из-под воды, появилась фигурка подводника. Лицо было никак не разглядеть, а и хорошо потому как капитан второго ранга смеялся и лил слёзы одновременно. Они у него сами по себе от счастья катились. Бывает же такое. Хорошо, что кроме него там никого больше не было. Пока. Фигурка моряка прыгала, махала руками, кричала, но разобрать что-то пока было невозможно!

- Наши-и-и-и!!!!! А-а-а-а! Наши! А-а-а! Марсиане! Ё-моё! А-А-А! Урра-а-а-а! - завопили на лодках, плотах, и в воде. Высунулись на всех уровнях из раздраенных отверстий плотов. Запрыгали, так что пятеро завалились на раскачанной лодке за резиновые борта. Вынырнули, пуская пузыри и брызгаясь во все стороны, самый молодой акустик замолотил хорошо поставленным кролем курсом прямо на обрезиненный корпус. Народ на воде заржал.

- Гля, Серёга на таран пошёл!

- Та не то он её щелчками, как кит проверяет в воде, шоб не дай бог не поцарапал хто!

- Он напроверяет, как бы не прободал. Молотит, как ядерный реактор. Может дозу схватил?

- Та, нет, спирт у ВСК пока остался, а начмед свой сторожит и ни с кем не делится.

- А хорошо идёт, а!

- Хто? Серёга? Ну, так кандидат в мастера по кролику.

- Та какой, на хрен, твой Серёга с кроликом! 'Марс' хорошо идёт, ласково, как кит нарезает! Так бы и смотрел.

- Кит его и не догонит.

- Красава! - любовались атамоходом со своих зыбких посудин моряки "Костромы".

- Фух! - выдохнул Тихомиров, и как бы сбросил невидимую тяжесть ответственности за экипаж со своих плеч. Сел на мощный, стальной поручень на боку ВСК, свесил ноги на оранжевую резину надувной рубашки капсулы. Откинулся назад спиной на теплый металл сферы, подставляя лицо ветерку и солнцу. Сейчас можно было на секунду и раслабиться. Теперь точно все живы будем. Если не помрём от радости. А вот это, после всего пережитого, было бы очень обидно. В два каравана под музыку, двинулись к Марсу оранжевые плоты и лодки. Японские Ямахи тужились ревели но потихоньку волокли тяжёлые плоты к чёрным бортам субмарины. Пловца догнали и затащили на плот, где тут же дружески надавали люлей за избыточную эмоциональность и инициативу. Швартовались с шутками и грустью по Костроме одновременно. Завидовали марсианам, их красавице лодке. Лезли по штормтрапам, огибая крутые бока атамохода. Взбирались на верх корпуса, жали руки, обнимались со знакомыми, хлопали по спинам и плечам. Та и без слёз не обошлось. Он и понятно. После таких то потрясений. Оба начмеда сновали то тут, то там с нашатырём, своей сумкой, таблетками. Спрашивали о самочувствии, смотрели в глаза, пытались пульс щупать. Их с удовольствием посылали нах и требовали обычного алкоголя для снятия стресса. В общем переживали, радовались, грустили и перкуривали это дело. Понимали, долго нельзя отсвечивать на поверхности. А сделать надо было много. Снять с себя СГП, свернуть, упаковать. поднять плоты, спустить воздух, затянуть моторы. Забрать всё что можно из спасательной камеры. Загрузить всё это хозяйство в лодку, растечься по отсекам, решить вопрос с размещением, местом для сна, составить графики, разбить на команды, разобраться с оборудованием и имуществом. Сообразить куда плыть и как.- Замполит! Слышь, комиссар! - орал в люк командир 'Марса' улыбаясь во всю ширь отверстия, - Давай с песней, с музыкой, так чтоб по самое "нехочу"! Выноси динамики наверх! Связёры! Врубай наши - душевные. Парни с того света вернулись! Надо красиво встретить!