МИХАИЛ - СУПОСТАТКА

родственничков немудрено пережить: сплошь пьяницы.

Вот гляжу на неѐ, да на тѐщу, и поражаюсь: старушенции, столько пережили, а на

вид ещѐ крепкие, весь день копошатся то в огороде, то по дому. Ни минутки не сидят без

дела. Думаешь: к вечеру свалятся. Ан нет: подремлют часок-другой, и вновь найдут себе

заботу. До утра ещѐ уйма времени, а бабушка Юля уже на ногах.

За стенкой, в сенях громыхнули кастрюлей. О! и тѐща вскочила ни свет ни заря. Что

им не спится?

Вот жена моя дрыхнет в сутки по 12 часов, и всѐ плачется, что не высыпается. Мол,

устаю. С чего, спрашивается? От безделья? Смену отсидит в котельной, придѐт домой,

придавит подушку до часу дня, затем простирнѐт пару тряпок, скоренько, без души,

приготовит ужин. Если по ящику есть "мыло" - смотрит, нет - опять в тряпки до ужина. В

23,00 стабильно залегает уже до утра. Выходит, неправда, когда говорят: хочешь узнать

про дочку, посмотри на мать? Валентина Андреевна трѐхжильная и в свои 88,а дочь в

49,как... Стоп! Счас растравишь себя, опять желудок разболится и не сможешь заснуть.

Докурил? Отправляйся баиньки.

Я потянулся, что бы выключить настольную лампу, и застыл с протянутой рукой: на

столе всѐ было не так, как 7 минут назад! Другие папки, другие книги...

Журнал "Наше наследие" раскрытый на 55 странице, остался, но он был

укороченного формата. Статья директора краеведческого музея Старой Руссы, с

выделенными жѐлтым маркером фрагментами, исчезла - на еѐ месте был репортаж о

раскопках в Пскове. На сгибе лежал не жѐлтый маркер, а нежнорозовый...

Оцепенение прошло, спине стало знобко, колени подломились и я рухнул на сту...

Старенький стул с гнутой спинкой исчез - на его месте стояло широкое кожаное

кресло.

Я что, задремал на крыльце, и это мне всѐ снится? Для проверки, ущипнул себя. Не

больно, однако, почему-то взвыл, будто под кожу вогнали деревянный шип.

Не сон?! А что?!

Что за хренотень происходит?! В комнате, между тем, всѐ менялось. С неуловимой

быстротой. Вот только что стоял банальный кухонный стол, отданный мне тѐщей под

письменный... моргнуть не успел, а на его месте возник солидный письменный стол с

дюжиной ящичков по обе стороны...

Потом... комната стала вдвое шире, на стенах поменялись обои, а через секунду

вдоль них выстроились книжные шкафы, забитые книгами...

Простенькие металлические кровати растворились в воздухе, на их местах возникли

модерновый диван и тумба с плоским телевизором.

Я всѐ это время лишь пучил глаза и немо хватал ртом воздух.

Прошла целая вечность, прежде чем я на четверть пришѐл в себя.

3

Абсолютно чужая комната... Вернее, кабинет, о каком я лишь мог только сладко

мечтать.

В ТОЙ комнате оконце было напротив стола, и я всякий раз видел часть

картофельного поля, забор из "рабицы", а за ним фрагмент дома бабушки Юли. В этом

кабинете было два окна, широких, стрельчатых, и в обоих видны... макушки деревьев.

Я с трудом заставил одеревеневшие ноги слушаться, и шагнул к окну.

Только шаг и сделал, ибо застыл ещѐ более поражѐнный (куда уж больше!):секунду

назад на мне была рубаха в сине-зелѐную клеточку, трико и сандалии, теперь я был лишь

в одних белых шортах, ноги босые. Но не это сразило меня: в зеркале на стене я увидел...

другого себя. Лет на 15 моложе, волосы на голове такие же пышные, но не белые, а

темно-коричневые, аккуратные усы, а вот толстовская борода напрочь исчезла. Как и

очки.

Машинально глянул на электронные часы, возникшие на столе: если время

осталось неизменным, то прошло ровно 8 минут с момента, как я ушѐл покурить. Ничего

себе покурил!

Я всѐ-таки дошѐл до окна и, как уже ожидал, увидел другую перспективу: дом

бабушки Юли исчез, на его месте стоял стеклянный куб, а в нѐм каменный дорожный

столб, тот самый, который 8 минут назад находился в 100 метрах правее, напротив

церкви, у дороги в убогом деревянном коробе. Между прочим, памятник истории, таких в

Ленобласти осталось несколько штук. На столбе выбито: " село Яблоницы... крн... собств...

Ривиз...душ 101...земли- 164 д..."

Помнится, лет десять назад, прочитав в газете, что столб памятник истории,

охраняется государством, подумал: хреново охраняется - покосился, вот-вот упадѐт, от

непогод уже и надпись плохо читается, его бы в стеклянный купол, а вокруг клумбу

разбить, дорожки. Но тогда государству было не до памятников: оно само вскоре стало

памятником истории.