Admin - i 42cf63a15e16204e

Олег пощупал свою щеку и отвернулся от этого зрелища. Он подошел к высокому окну у стены. За его спиной висел, опустившийся из-под потолка, квадрокоптер, почти не издавая никаких звуков.

Мужчина закусил губу, чтобы сдержать рвущуюся наружу злость. Ему не стало легче, не стало проще. Это было первой смертью, от которой по ту сторону экранов зрители должны были просто зайтись в неистовом восторге, убеждаясь в правильности своих ставок или же разочаровываясь в выбранном фаворите.

Глотая воздух короткими вдохами, Олег наблюдал, как высоко в небо над ареной взмывает красная сигнальная ракета и разрывается тучей ярких искр.

Это был знак, что на одного участника в состязании стало меньше.

Глава 10.

Он стоял, упершись лбом в стекло и закрыв глаза.

За окном начало светать. Солнца еще долго не будет видно из-за высоких стен вокруг арены, но утренние сумерки уже взялись за свое дело. Плотные облака, закрывающие небо ночью, начали рассеиваться, так и не пролившись на землю дождем. Светлые пятна медленно поползли по газону вокруг дворца. Проявился силуэт леса вокруг, издалека казавшийся не таким огромным, каким он являлся на самом деле.

Левая рука безвольно свисала вдоль туловища. Пальцы мелко подрагивали. На ногтях засохла кровавая корка, почти такая же, как и под глазом. Царапина, оставшаяся на щеке, саднила, а горячая струйка алого цвета продолжала скатываться к подбородку и мелкими каплями падать на пол.

Пальцы правой, сжатой в кулак, упирались в стену. Потрескавшаяся краска, будто сотней маленьких зубок, впивалась в костяшки. Напряжение в мышцах не спадало.

Часто дыша, не обращая внимания на учащенное сердцебиение, Олег раздумывал над тем, что делать дальше. И больше всего его интересовало, почему он никак не может взять себя в руки. Была ли тому причиной непростительность ошибки и слишком многое поставленное на кон. Или же какой-то иной фактор, не такой очевидный, но разрушающий концентрацию изнутри.

Состязание, и этим все сказано.

Он не раз видел, как люди теряли себя, выходя на арену. Не забывали, кто они или зачем пришли, а именно теряли нить, связывающую их с реальным миром, который теперь казался совсем не таким, как раньше.

Арена словно открывала темные стороны, но только не в нем самом, а во всем, что его окружало.

Олег ударил рукой по стене. Еще раз. И еще. Снова и снова он делал это, пока вибрация не начала отдаваться в голове. Как назойливая мысль: выхода нет.

Отсюда нельзя было исчезнуть, продырявив эту стену или какую-то другую. Нельзя сбежать из плена, в который сам же себя и посадил. Да и желание этого побега, рождено в страхе и в нем же должно умереть, чтобы осталась возможность пройти весь путь до конца, каким бы он ни был.

Медленно выдохнув, Олег отстранился от стекла и посмотрел на запотевшую область. Обернулся. Камера все еще болталась в воздухе неподалеку, нацелив свой объектив на атлета. Мужчина скривил губы и вывел на окне пальцем лаконичную надпись, будто ночную температуру, уже ставшую привычной в это время года: минус один.

Сделав шаг в сторону, чтобы оказаться в тени стены, не думая о том, что его все равно снимают в спектре не доступном глазу человека, Олег потер лицо руками. Выглядел он, наверное, страшно: кровь и грязь, спутанные волосы, раны, ссадины и шрамы. Но глаза, глаза были не безумны, истончая все туже холодность, что и раньше, до начала состязания. Правда ли это было так или Олег лишь убеждал себя в этом, он вряд ли когда-нибудь узнает. Но ему было куда спокойнее думать, что сумасшедшим он не выглядит.

Нужно было собрать все оружие и продолжать искать припасы.

Олег же продолжал стоять на месте и таращиться перед собой, не выбирая точки для фокусировки. Ему казалось, что вот-вот даже камера потеряет к нему интерес, но дрон продолжал мерно жужжать, еще ближе подлетев к его лицу, будто дразня попробовать схватить эту штуку.

Бессмысленное действо.

Легко отмахнувшись от камеры, атлет неторопливо прошелся по коридору в обратную сторону и опустился на корточки у того места, где валялся нож из кости.

Взяв в руки это произведение искусства, Олег осмотрел его со всех сторон. То, что он принял за резьбу, на самом деле оказалось какой-то анатомической аномалией: вся кость была испещрена естественными бороздками и углублениями. Он даже засомневался, что смотрит на часть человеческого тела, настолько это было странным.

Пожав плечами, он хотел заткнуть нож за пояс и уже готов был встать на ноги, как обратил внимание на слишком широкую щель между стеновыми панелями.