Admin - i f36931a51be2993b

По собственному лицу змеится едкая усмешка. Подождем, пока старый истерик прекратит дурацкий смех. Потерпим.

Ирия слишком устала, чтобы бояться - кого бы то ни было. Хватит!

5

- Значит, дочь Карлотты? - резко оборвал собственный хохот старик. - И, сударыня? У вас есть доказательства?

- Найдутся! - отрезала Ирия. - Живы те, кто знал об этом. И уж тем более - живы друзья и родственники посвященных в сию... омерзительную историю. Увы, правдивую.

Прости, дядя Ив! Но тебя старый мерзавец убить не посмеет. А дочери Карлотты нужно намекнуть хоть на кого-то. Она и так, как могла, отвела от тебя угрозу, заявив, что "посвященных" - целая шайка.

Получай против себя личный заговор, старый кретин! А если еще не кретин - станешь им после такого разговора. Если б не ты - мама была бы сейчас совсем другой!

- Конечно, клятва для Карлотты - звук пустой...

Вот ты и раскололся, гад ползучий! Мама, при всех ее, мягко выражаясь, недостатках, слово не нарушила...

Чем же она клялась - здоровьем Сержа? Первый сын всё-таки был ей дорог?

Карлотта Гарвиак сдержала клятву. Но тебе, старый мерзавец, об этом знать незачем!

- И прислала ко мне самую похожую на себя дочь, разыграв ее смерть? И зачем же, юная особа? Чтобы отправить меня вдогонку за вашим не слишком умным папенькой?

- Не вам рассуждать о его уме. И я его не убивала... - Не будь ее голос сам по себе столь усталым - следовало бы его таким сделать. - Это - дело рук моих мачехи и брата. Совместное.

Не исключено, что старый пень... то есть истинный рыцарь и столп благородства Ральф Тенмар не упустит столь соблазнительный случай отомстить нарушившей клятву Карлотте. А какой удар сильнее обвинения ее сына в отцеубийстве?

Это было бы хорошо. Слишком, чтобы такая авантюра удалась. А жаль...

Ирия - ужасная дочь... Но чувство вины перед матерью не возникло. Карлотта тоже пожертвовала. Невинно осужденной - ради преступника. Как раньше принесли в жертву Эйду - "во имя блага семьи".

Так что будет просто великолепно, если теперь справедливость восторжествует. Вот только вряд ли - на то она и справедливость. И старый хрыч тоже вряд ли заглотит столь вкусную наживку. На то он и старый, на то и прожженный.

- Это - правда? - прищурился вышеозначенный хрыч. Очевидно, переваривая выгоду от столь интересной новости...

Хорошо бы!

- Клянусь Творцом, - вздохнула Ирия.

- Поклянись своей любовью к моему сыну.

Приехали! Поверил-таки. Вот только как теперь быть? Можно клясться тем, во что не веришь, доказывая ложь. А вот ложью, отстаивая правду...

- Клянусь всем, что для меня дорого. Клянусь памятью вашего сына!

- Подойди сюда... графиня. Сядь! - старик указал на обитую синим сукном скамеечку у своих закутанных ног.

Вблизи это одеяло - тёмно-бордовое. Как засохшая кровь.

Ну что хрычу еще надо? Оставит он Ирию в живых или нет?

Вблизи его лицо - еще страшнее. Изборожденное морщинами и бесчисленными красными жилками.

Склоняется.

Когтистая птичья лапа цепко стиснула подбородок гостьи:

- Страшись, если лжешь!

Ощущение, что шипящий голос исходит не из почти безгубого старческого рта. Из самих угольно-черных глаз с почти алыми белками. Горящих больным лихорадочным огнем.

В молодости эти глаза наверняка были красивы. А доживший до старости Анри стал бы копией этого дряхлого злобного коршуна?

А сама Ирия - чьей? Карлотты?

Возможно, смерть в юности - не самое страшное зло. Но прежде времени в Бездну всё равно - неохота.

- Я не лгу.

Ни единым словом. Анри был Ирии дорог.

Был. И есть.

Она вздрогнула, встряхнула головой, смахивая слезу и отгоняя ее верных, неразлучных сестер... Еще бы удалось разжать и невидимый ледяной кулак, стиснувший сердце! А заодно - тоже ледяные, но вполне живые жесткие пальцы, острыми клещами впившиеся в подбородок. Ладно хоть не в горло!

- Боишься?!

- Нет, - честно ответила девушка, в упор глядя в уставшие ненавидеть глаза.

Чужой старик, вцепившийся тебе в челюсть, не страшнее любимого человека, подписавшего твой смертный приговор. Ничуть не страшнее. Вот если мерзавцу еще что в голову придет...

Но герцог-коршун уже разжал хватку:

- Налей вина.

Ирия бросила на него малость ошалевший взгляд. Лицо еще ощущает следы его пальцев. Не исключено, что завтра проявится синяк.

Ну и змеи с ним! У Эйды когда-то синяки не только на лице были... А сама Ирия в детстве вечно ходила в царапинах - и ничего.

- Налей вина... графиня! - чуть раздраженно повторил старик. Махнув рукой куда-то в сторону наглухо задрапированного окна.