Ирина Коваленко - Жизнь продолжается

- Ты действительно копия Ивана, - она деланно рассмеялась, - только совсем ещё молоденький... Можно, я буду называть тебя Ваня, ладно?

- Нет, конечно! - Давид вскочил с кровати и начал торопливо одеваться. Ему вдруг стало противно от того, что он натворил. Он же ведь не для этого сюда приехал, он просто хотел поговорить с ней и попытаться разобраться в своих видениях, но не спать же с ней! - Извините, я поеду домой, я не должен был сюда приезжать.

Она же не хотела его отпускать. Начала извиваться, как змея, кричать, падать на колени. Давиду стало не по себе.

- И зачем ты только вернулся?! - Кричала женщина, которая, судя по всему, была пьяна, - Вот какого чёрта ты опять появился, соблазнил меня, а теперь бросаешь! Ты трус, Иван, трус и предатель! И я тебя ненавижу! Трус, козёл, мерзавец!

Она накинулась на него с кулаками, но Давиду удалось оттолкнуть её. После этого Лилия резко замолчала, а потом, уткнувшись в ладони, тихо заплакала.

- Ты сломал мне жизнь, Иван... - шептала она, сквозь рыдания, - всю мою жизнь загубил ты, ты...

Давид не стал ничего ей говорить, так как он понимал, что всё бесполезно. А ему в этот момент больше всего хотелось унести ноги подальше от этой квартиры, насквозь пропитанной духами Стрелецкой, в которой ему почему-то не хватало воздуха. Она больше ничего не говорила, лишь продолжала тихо всхлипывать, и даже когда он открыл входную дверь, она не шевельнулась. Давид выскочил, как ошпаренный, из её квартиры и рванул к лифту...

...Домой он приехал далеко за полночь. Всё это время бродил по улицам, пытаясь привести в порядок свои мысли. Сначала на улице было тепло, всё таяло, и Давид почти не мёрз, хотя для Коста-де-Эсмеральда такая погода (всего +5 градусов) была бы настоящей аномалией. Но Давид уже начинал привыкать к московскому климату, он просто старался не останавливаться, чтобы не замёрзнуть, а когда быстро идёшь, то совсем не ощущаешь этого холода. Прохожие, конечно, изредка оборачивались на него, но никто не приставал, как в первый вечер. А большинство из них и вовсе проходили с безразличным видом, погруженные в свои проблемы и совершенно не обращая внимания на идущего рядом парня.

К ночи стало холодать, с севера подул морозный ветер, полетели мелкие колючие снежинки. Давид забрёл в небольшое безлюдное кафе, где сел в полутёмном уголке и попросил принести ему горячего чая и пирожных. Пирожные ему понравились, они были не похожи на те, что он ел в своей стране. Это немного подняло ему настроение.

"Я больше не хочу встречаться с этой женщиной, никогда, - подумал Давид, доедая последний эклер, - и разбираться в событиях двадцатипятилетней давности тоже! Чтобы там у них с Иваном не произошло, всё это в прошлом, а я хочу жить настоящим. Эх, - он грустно вздохнул, глядя на стоящую в углу искусственную пальму, - как же хочется домой, на мой остров... Москва никогда не будет для меня родной, здесь я никогда не смогу чувствовать себя, как дома. Эта страна была родной для Ивана, но не для меня. И я не хочу жить его жизнью, не хочу встречаться с его друзьями, родными, женщинами... Нет, это всё не для меня".

Выйдя из кафе, Давид быстро поймал такси и поехал к Виктории. Дорогой он окончательно принял решение - в ближайшее время он вернётся домой, на Коста-де-Эсмеральда! И плевать ему на все обследования, на Белецкого, на Викторию, даже Маша его уже не волнует, как прежде. Он хочет быть самим собой, хочет жить собственными чувствами и эмоциями. Сегодня же, находясь рядом с Лилией, он вдруг перестал быть самим собой. Он отдался какому-то необъяснимому инстинкту, причём это было не банальное желание, которое он обычно испытывал к женщинам, с которыми занимался сексом. Это было совсем иное чувство, похожее на те странные видения, на те воспоминания, которые были связаны НЕ С ЕГО ЖИЗНЬЮ. Какое-то затмение, которое находило на него, парализуя при этом все его собственные чувства и желания. Он не мог найти этому объяснения, и от этого становилось ещё более жутко и неуютно. Он начинал бояться самого себя.

Когда он вернулся, то ожидал, что Виктория уже давно спит, но та даже не ложилась. Ждала его в гостиной, вид у неё был очень обеспокоенный.

- Простите, я немного прогулялся по городу, - виновато произнёс Давид, - ночью в Москве так красиво, что я напрочь забыл о времени...

- Белецкий умер, - будто бы не слыша его слов, отчеканила Виктория, - мне звонил Олег Сиваев, это случилось после обеда, когда тот ехал на такси.

- Как? - Давид вздрогнул от неожиданности, которая вдобавок была ещё и крайне неприятной, - Почему?