Анна Орлова - Аромагия

- Хозяин моря, прими нашу жертву и не гневайся на нас! – патетично проговорила она, на вытянутых руках протягивая медвежонка над водой.

Он засопел, заскулил во сне, и я вцепилась в руку Петтера. Малыша было жалко.

Мать, вопреки моим страхам, не разжала руки. Напротив, поднесла зверя к себе, склонилась над ним... и быстрым движением прокусила ему лапу. Кровь часто закапала в ревущее вечно голодное море.

Медвежонок жалобно скулил, пытаясь вырваться из железной хватки Матери. У нее от напряжения набухли вены на висках.

И вдруг в прореху туч выглянуло солнце, подсветило море, которое сразу показалось куда приветливее. Вода блеснула серо-зелено-голубым, а плавающие в ней льдины казались бриллиантами чистой воды.

- Бутыль! – скомандовала Мать резко.

Ей благоговейно поднесли открытую емкость (судя по резкому запаху – с крепчайшим самогоном), и Мать сцедила еще несколько капель медвежьей крови прямо в пахнущую сивухой жидкость.

- Живи! – торжественно разрешила Мать медвежонку. – И знай, что жизнь твоя без остатка принадлежит Хозяину Моря!

После чего с явным облегчением передала «малыша» на руки его приемной матери. Медвежонок обиженно ревел, но мигом угомонился, когда хель сунула ему в рот сосок.

- А теперь – праздник! – объявила Мать во весь голос, и подданные ответили ей восторженным ревом...

Праздник удался на славу. Хель не пожалели ни выпивки, ни закуски, даже для нас с Петтером припасли какие-то ягоды и соленую рыбу.

И, признаюсь, без плотной закуски алкоголь как-то слишком быстро ударил в голову.

Бесконечные тосты за молодых, разрумянившаяся Альг-исса и смущенный Вет-исс...

А я старалась не вспоминать собственную свадьбу. Как я была счастлива в своем скромном, совсем не праздничном платье, как сияла улыбка Ингольва, какими глазами он смотрел на меня...

Петтер все больше молчал. Временами он забывал, что нужно улыбаться, и тогда маска веселья сползала с его лица. Потом юноша спохватывался и снова изображал удовольствие. Вот только тяжелый запах смол – курились ладан, мирра и мастиковое дерево – выдавал его отнюдь не радостное настроение...

Наконец молодые засобирались домой. На эту ночь нас с Петтром приютила какая-то пожилая хель, по такому случаю перебравшаяся к родне. Традиции требовали ввести молодого в дом сразу после свадьбы, чтобы «досыта наесться жирной рыбки», как застенчиво называли хель первую брачную ночь.

«Удачной рыбалки!» - вразнобой кричали подвыпившие гости, когда Альг-исса на руках уносила свою добычу...

- Пойдемте? – предложил Петтер, помогая мне встать из-за стола.

- Пойдемте, - согласилась я, чувствуя, как приятно шумит в голове.

Мы шли молча. По счастью, идти было недалеко, потому что снег падал хлопьями, и заблудиться в белом мареве было совсем несложно.

Он окутывал все пушистым покрывалом, создавая иллюзию, что мы одни в этом мире.

Морозный воздух пьянил свежестью, кружил голову обещанием свободы – безбрежной, как хельхеймские льды. Петтер – живой, теплый – был в этом ледяном царстве желанным, как сама жизнь.

Я потянулась к Петтеру, но он удержал меня.

- Вы правда этого хотите? – спросил он, пытаясь заглянуть мне в глаза.

Милосердные сумерки скрывали мои алеющие щеки.

- Разумеется, - отозвалась я легкомысленно. - Я ведь ни разу не целовала накрашенного мужчину!

Мгновение он смотрел на меня, потом наклонился, зачерпнул снега и принялся яростно тереть лицо. Пахло от него злостью – маслом бея – жарко, горьковато-перечно.

Отшвырнув разноцветный комок, Петтер шагнул ко мне, схватил за плечи.

- Мирра, - он стоял так близко, что я чувствовала его дыхание. – Скажите, теперь вы... не жалеете?

И замер, дожидаясь ответа. На скулах его, на висках виднелись остатки косметики, и эта клоунская маска так ему не шла, что хотелось вытереть ее рукавом собственной шубы.

Я хотела что-то пошутить, но вовремя одумалась.

- Ничуть не жалею, - ответила серьезно. – Хотите, поклянусь?

- Мирра, - выдохнул юноша, прижимая меня к себе.

«Какой аромат! – успела подумать я. - Малина, жасмин, фиалка...»

И нырнула в поцелуй, как в прорубь...

Разбудила меня осторожная попытка Петтера встать. Спали мы, прижавшись друг к другу, поэтому когда Петтер отстранился, я машинально потянулась за ним.

- Что такое? – сонно спросила я, ожидая услышать что-то вроде «мне нужно».

- Дракон, - ответил он просто, и от этого короткого слова, от резкого тона юноши сонливость разом слетела с меня.