Чупин Олег - Командир. Трилогия

Прибывшие в уезд первые лица из его руководства и правда проехались по всем пяти вновь возводимым городам. Строительство шло без задержек, но и без штурмовщине. Даны были указания ускорить возведения соборов в Белом и Уральске. После раздачи ЦУ строителям городов, руководство продолжили объезд владений. Золотой поехал инспектировать орский промышленный район, а Черный начал проверку степной границы уезда, переезжая от одного острога боярских детей, так называемой иберийской линии, к другому, спускаясь к Каспию. Заодно заехал и в строящийся в этой линии монастырь. Итогом поездок стало сокрытие того, что не нужно было видеть ревизорам, 'полировка' того, что предъявиться пред очами проверяющих. Встретились воевода и его заместитель, как и полагается в столице уезда, где и засели, с целой толпой уездных подьячих за ворохами различных документов, сличая и проверяя их на предмет отыскания ошибки в размерах выделенных поместий служивым людям и сбора с них соответствующего числа ратников. Заодно решили и официальные причины спешного возвращению в уезд. Отправили дополнительную сотню стрельцов с десятком лесных егерей в подкрепление острожка платинового прииска. Против зашевелившихся калмыков бросили в рейд самый боеспособный первый полк бригады пустынных конных стрельцов бригадного воеводы Беркута, во главе с самим комбригом. Полк прогулялся до ближайших кочевий, по пути вырубив, выбив пулями встречные ватаги степных воителей. Кочевья после посещения Беркута остались на месте и почти целые. Не считать же за потери несколько выбитых зубов, подбитых глаз и полежавших под 'гостями' калмычек. А вот вожди всех троих кочевий недосчитались в своих юртах своих первенцев-наследников, уведённых злым аорсом в уруский город на Яике в качестве заложников мира между ими и урусами.

Но когда нибудь все заканчивается. Закончились и ревизии. Нет причин описывать скуку проведения ревизии. Но, ни каких тяжких нарушений, особенно по линии Разрядного и Поместного приказов найдено не было. По линии церкви, так нашли мелочевку, а основной 'грех' театральную труппу скоморохов, в конце концов, глава митрополичьей ревизии, его секретарь архимандри́т отец Матвей, даже благословил. Уж очень ему и остальным членом ревизионной группы понравился обновленный, спешно выученный и отрепетированный репертуар театра. Все постановки как на подбор были благочестивого, религиозного характера. И даже парочка комедий, высмеивала магометан османов и римских папистов, при этом показывая именно русское православие в наивыгоднейщем свете. Да и 'взятки' в виде почти построенных пары огромных соборов, так же способствовали прошению мелких прегрешений в епархии епископа Уральского и Ногайского Герасима. А мирскую ревизию, приняли по отработанной веками, до самого 20 века, программе: застолье, баня, девки, охота, театр, но немножко с другим репертуаром, и опять по кругу с вкраплением нескольких иных, для разнообразия, развлечений, в виде речных и морских прогулках на уральских шхунах, участие в испытаниях свежее выпушенных 'единорогов', 'сакмарочек', да 'уралочек' и тому подобные мероприятия. Церковную ревизионную братию развлекал на свой манер владыка Герасим. Под конец ревизий, отдарили членов обеих ревизий, а уж чем задобрить проверяющих у 'витязей' имелось в избытке. И не один, даже самый младший писарь, правда, получивший менее ценный подарок от своего ровни, младшего писаря Уральского уезда, не уехал с Урала не довольный поднесенным подарком.

Отправили в конце августа на быстрых ушкуях ревизии в Москву, с ними же ушел в столицу со своими учениками или вернее уже полноправными врачами и Пирогов. Нашлась информация, что этот 1563 год, станет последним годом жизни митрополита Московского и всея Руси Макария, простудится старичок и отдаст в конце декабря богу душу, освободив митрополичий округ. Вот и пошел на Москву Писарев вместе с бригадой врачей и запасами разнообразных лекарств.

И правда, информация о болезни подтвердилась. К моменту прибытия бригады Пирогова в первопрестольную, к концу сентября, митрополит уже был болен. В середине сентября, на память мученика Никиты, митрополит Макарий совершал крестный ход, во время которого он умудрился простудиться и заболеть. Вечером он слег с жаром в постель. Больной повелел послать в Пафнутьев-Боровский монастырь, в котором он был пострижен в монахи, к игумену с братией сообщить о своей немощи, прося прислать старца духовного для прислуживания ему больному. Тотчас к нему был послан старец Елисей. У старца был обычай утешать всех болящих и скорбных: когда кто из братии в немощь впадал, тогда старец приходил к брату, увещевая его последним покаянием и причащая Святых Даров, однако лечить он не лечил, ну не доктор он был, а старцем. Пробившийся, по прямому указанию Ивана IV, к Макарию, Пирогов со своей бригадой в течение месяца полностью поставил Владыку на ноги, излечив его. У митрополита было воспаление легких, усугубленное воздержаниями и постами, что в его восемьдесят лет не способствует здоровью. Уколы пенициллина и начавшихся выпускаться с этого года витаминов, вернули старца к жизни. По мнению Никиты Николаевича, лично им переданное государю, в настоящее время здоровью митрополита Макария ни чего не удорожало. Сердце, печень, почки и иные органы владыки работали для его возраста превосходно, и он имел все шансы отпраздновать своё девяностолетие, а то и столетие. При условии, что не будет изнурять себя ночными бдениями, постами и прочими губительными в его возрасте воздержаниями. По царскому повелению ответственным за здоровье митрополита и его распорядок дня с питанием был назначен лекарь, прибывший с боярином Пироговым, его боярский сын Петр Беспрозванных сын Прокопия. К излечению и спасению владыки подключилась и царица Анастасия, которая неоднократно лично приходила к постели болящего и уговаривала его, не противится царской воли и позволить лекарю-боярину Пирогу с его учениками лечить его и в дальнейшем выполнять все предписание прикрепленного к нему личного лекаря. И действительно, общими усилиями царской четы и митрополичьего лекаря Беспрозванного, владыка Макарий встретил своё девяностолетие и даже девяносто пятый день рождений отметил. На девяносто шестом году тихо отошел в иной мир, оставив своему предшественнику уже патриарший куколь, а не митрополичью митру.