Корсакова Татьяна - Музы дождливого парка

— Может быть, ты в курсе, где он хранил товар?

— Нет. — Марта покачала головой. — Не думаю, что в доме. Может быть, где-то в подсобных помещениях или... - Она замолчала.

— Или где? — насторожился Арсений.

— Не знаю. — Марта врала и даже не особо заботилась о том, чтобы ложь ее была похожа на правду.

Она о чем-то догадалась, но не хочет делиться этой догадкой с ним. Ладно, он разберется сам. Сдается ему, что именно наркотики стали причиной смерти одного и едва не отправили на тот свет второго.

— Не знаешь. — Арсений невесело улыбнулся, подозвал Грима. — Марта, я должен буду уехать по делам. Это ненадолго, к вечеру я вернусь. Надеюсь, ты не наделаешь глупостей?

— Я не наделаю глупостей.

Ее улыбка была такой же неискренней, как и ее слова. Он бы взял ее с собой, но информация, которую ему предстояло получить, являлась слишком деликатной, чтобы раньше времени делиться ею с Мартой. Лысый позвонил полчаса назад и сообщил, что нарыл кое-что очень интересное, настолько интересное, что по телефону и не расскажешь. Друг назначил встречу не где-нибудь, а в здании, где располагался фонд Саввы Стрельникова. «Крысолов, надо бы поднять кое-какие архивы, но меня туда не пустят, а ты теперь вроде как хозяин. Приезжай, друг! Это будет настоящая бомба, обещаю!»

Вот так, его ждала настоящая бомба, ради которой придется ненадолго оставить Марту без присмотра, но по-другому никак.

— Я очень тебя прошу, — Арсений хотел взять ее за руку, но в последний момент передумал, лишь коснулся рукава куртки, — не предпринимай без меня ничего, не лазь по чердакам, подвалам, погребам, не общайся с родственниками. А еще лучше, запрись в своей комнате и не выходи до моего возвращения. Обещаешь?

— Обещаю. — Она не смотрела ему в глаза, она смотрела на его побелевшие от напряжения пальцы. — А ты?

— Что — я?

— Ты обещаешь быть осторожным?

— Со мной ничего не случится.

Волнуется? За кого: за него или за себя? И ведь не понять ничего, не прочесть по лицу. Снежная королева...

— Береги себя, Арсений. — Робкая улыбка коснулась ее губ всего на мгновение, но мгновения этого Арсению хватило для того, чтобы вдруг понять — Марта боится. Боится не его, а за него... Он еще не знал, что делать с этим внезапным озарением, но на душе, измотанной событиями последних дней, посветлело.

— Все будет хорошо. — Все-таки он коснулся ее руки, сжал в ладони холодные пальцы и тут же отпустил. — Я скоро вернусь, обещаю!

Творец, 1962 год (Урания)

Лала была слишком хитра, чтобы ненавидеть его в открытую, но Савва все чаще ловил на себе ее удивленные, полные сомнений взгляды. Наверное, яд уже давно должен был подействовать, наверное, она устала ожидать вдовства. Время пришло!

Это был изящный и одновременно опасный план. Для всех Лала, неверная жена и мотовка, должна просто исчезнуть, сбежать с любовником на край света. Для всех, но на самом деле...

Савва сам себе боялся признаться в задуманном, одновременно верил и не верил купленным в букинистической лавке старым оккультным книгам и собственным горячечным снам. Ему снились музы, они приходили каждую ночь, обступали кровать, смотрели с укором, шептались о чем-то непонятном. Савва знал, чего они ждут от него. Жертвы! На сей раз настоящей, из плоти и крови. На сей раз той, которая посмела бросить им вызов, несдобровать...

Несладкий кофе, крепкий до черноты, — единственное, что позволяла себе на ночь его коварная Мельпомена. Крепкий кофе не тревожил ее снов, так же как и угрызения совести. Сорок капель из хрустального флакона достаточно для того, чтобы Лала умерла почти безболезненно. Савва не был садистом, не желал мучений даже такой, как она. Сорок капель — и будущее раскроет для него свои объятия.

Звонкий перестук каблучков — это Ната уложила девочек спать. Она всегда очень аккуратна и обязательна — его будущая жена, его Урания.

— Ната! — Виноватая улыбка, рассеянный взгляд и просительно протянутый серебряный поднос. — Ната, не могли бы вы отнести Лалочке кофе?

— Конечно, Савва Иванович. — Ответная вежливая улыбка хорошо вышколенной прислуги.

Бедная девочка, как же тяжело ей приходится! Ничего, это ненадолго. Уже завтра все изменится. Ей нужно всего лишь подать Лале чашку с отравленным кофе. Она должна быть сопричастна к тому, что произойдет. По-другому никак! Она ведь будущая Урания!..

Савва зашел в спальню жены в полночь под тихий бой настенных часов. Мертвая Лала лежала, скрючившись, на полу. Смерть не была к ней милосердна, не сохранила и малой толики ее порочной красоты. Как хорошо, что статуя уже готова! Ему не придется вспоминать это искаженное агонией лицо, ему будет достаточно посмотреть на надменно-невозмутимое лицо каменной Мельпомены.