Admin - i af0d3b7246f951a5

— Господин Вацлав, этот номер для вас и вашего темноглазого помощника. Господин Володимир сказал мне, — гордо добавил хозяин, — темные глаза таят мудрость, синие — любовь. Теперь я вижу, что он имел в виду глаза ваших спутников. Господа Янош, Станислав, ваш номер напротив. Пойдемте, я провожу вас. Ужин подадут через, — (он глянул на часы), — двадцать семь минут в номер господина Вацлава.

Вацлава кивнул и скрылся в ванной. Милан, под руководством хозяина гостиницы, принялся обживать номер.

Все-таки в Трехречье жили своеобразные люди. Они почему-то уверились, что одному жить просто не интересно, даже в гостинице. Номер явно предназначался высокопоставленному лицу с секретарем, помощником, охранником, или кого здесь принято возить. Милан занял меньшую спальню, поближе к двери, оставив в распоряжении шефа большую с кабинетом. Хозяин сказал, что именно в этом кабинете он и сервирует обед.

К большому удивлению Милана, Вацлав освободил ванную минут через пятнадцать. Обычно маг проводил там гораздо больше времени.

— Иди скорее, мойся, — нетерпеливо проговорил Вацлав. — Сейчас подадут ужин. Сразу после ужина я лягу поспать, а ты подежуришь, подождешь Володимира.

Милан невольно поежился. Он сегодня весь день пытался отогнать от себя воспоминания о жутком рассказе воспреемника, и вспоминал, вспоминал. Безумные слова сожаления и ненависти звучали у него в голове, заглушая все прочие впечатления. А сейчас, Вацлав прав, уже совершенно ясно, воспреемник не отступился от своего каприза пообщаться со своим предполагаемым родственником.

Милан быстро принял душ, переоделся и прошел в кабинет. Там уже собрались все его спутники, а на столе стояли напитки, салаты, вазочки с черной икрой, маслом, холодное мясо и рыба.

Вацлав поймал вопросительный взгляд Милана и сказал.

— Садись ужинать. Сегодня нас угощает воспреемник.

Милан сел, оглядел бутылки, налил себе в бокал красного вина и вопросительно посмотрел на пустые бокалы сотрапезников.

— Налить?

Вацлав взял бутылку из его рук, оглядел, налил немного себе в бокал, изучил на просвет, попробовал.

— Наливай.

Милан разлил вино по стаканам. Янош взял опустевшую бутылку, и перед тем, как убрать ее со стола — в Угории считалось, что пустые бутылки на столе приносят несчастье — с интересом осмотрел.

— Если верить этикетке, этому вину сто двадцать лет.

— Из личных запасов господина Володимира, — сообщил появившийся официант. Он забрал пустую бутылку из рук молодого человека и принялся заставлять стол дымящимися порциями рыбы и мяса.

— Когда прикажете подавать чай, господа?

— Мне — через пятнадцать минут, — сказал Вацлав. — Остальным — через час, наверное. Они вас позовут.

— Не извольте беспокоиться, господа, я забегу лишний раз, поинтересуюсь.

Вацлав торопливо поел и встал.

— Ужинайте, господа, а я пойду, прилягу. Всю прошлую ночь не спал, и эту спать не придется. Лягу хоть на часок, подремлю. Милан, побудь в кабинете до прихода воспреемника.

Следующим встал Стас. Милан и Янош держались с ним, как ни в чем не бывало, в обращении Яноша можно было даже заметить почтение к его годам — судя по виду, Янош был вдвое моложе его, Станислава. Тем не менее, Стасу в их обществе было несколько не по себе. И дело было не только в том шальном выстреле. Милан не держал на него зла, а Венцеслав, видимо, еще не определил свое отношение к инциденту. Но он, ученый, производственник, исследователь и практик и эти два молодых человека — высокопоставленный клерк и охранник. Что могло у них быть общего? К тому же, Стас всегда плохо умел подлаживаться к сильным мира сего, а к сильным он мысленно причислял обоих молодых людей. Собственно говоря, именно это, то, что Стас не желал подлаживаться к правящей элите, и отталкивало его от своих спутников. Он ничего не имел против них. Более того, он уважал Вацлава за его научную работу и ценил его качества прекрасного администратора, был благодарен Милану за его доброту и Яношу за незлобливость, но эта благодарность имела свойство отталкивать. Он считал, что Милан спокойно отнесся к стреле в грудь исключительно из подхалимажа и презирал его за это, а Яноша презирал за то, что тот не сумел защитить своего патрона, что входило в его непосредственные обязанности.

Милан бы, вероятно, очень удивился, узнай он о таких мыслях Станислава. Он так совсем не обрадовался, когда уверился, что попал на службу не к преуспевающему магу, а к князю от науки. У мага он, Милан, мог рассчитывать на сытую, спокойную жизнь в качестве секретаря для представительства, на такую работу он, в сущности, и нанимался, а князю в таком качестве он был не нужен. Милан был скромен в оценке собственных возможностей и считал, что в Медвенке Вацлав тактично укажет ему на дверь. Конечно, он мог бы попросить у князя рекомендацию, но на какую работу? Что он умел после своего философского факультета? Красиво разговаривать? Так болтунов и без него хватает. Все любят говорить, никто слушать не любит. Так что Милан собирался использовать свое жалование, которое ему обещал выплатить Вацлав, для приобретения какой-нибудь конкретной профессиональной подготовки, пригодной для использования в реальной жизни. Второй раз искать место секретаря он не хотел. Второго, такого, как Вацлав, он не найдет. И, слава Богу, что не найдет! А другой ему теперь не нужен. Если бы Милан не был твердо уверен, что у королей и князей друзей не может быть по определению, он бы считал себя с Вацлавом друзьями.