Admin - i af0d3b7246f951a5

— Понятно, — согласился маг. — Только не делай этого больше. Ну ладно, одевайся и заходи за Яношем и Стасом. Едем.

Через несколько минут компания уже погрузилась в сани. На заднем сидении сидели два худощавых волхва — Вацлав и Володимир. Если размещать седоков с точки зрения рациональности, то следовало к ним усадить и Милана, оставив двух здоровяков на переднем. Но Володимиру было не к лицу делить сидение со всяким сбродом, так что троим верхневолынцам пришлось потесниться.

Впрочем, в остальном Володимир оказался довольно занимательным спутником. Он рассказывал Вацлаву кучу занимательных историй, не мешая наслаждаться ими и другим путешественникам. Милан решил, что Володимир просто считает их всех не заслуживающими даже мимолетного внимания, но оказалось, что волхв придерживается гораздо более радикальных взглядов. После одной довольно рискованной шуточки он, походя, заметил своему признанному собеседнику:

— Потом сам решишь, что делать со своими людьми. Я бы попросту убил. К чему лишние сложности? Не хочешь — можешь заставить забыть все услышанное. Но если я услышу, что кто-нибудь из них повторил хоть одно мое слово... Поверь, Славочка, будет лучше, если этого не случится.

— Довольно трудно не повторить ни одного твоего слова, Димочка, — возразил Вацлав. — Ведь мы говорим на одном языке.

— Хорошо. Я учту.

Милан бросил настороженный взгляд на своего начальника. Хоть бы он не подначивал! Но тот уже задал какой-то вопрос воспреемнику по поводу какого-то архитектурного нонсенса.

— Знаешь, одно время здесь была вторая столица, Славочка, — объяснил Володимир. — После смерти Геночки я заскучал и захотел сменить обстановку. А здесь, в Гайсине удивительно ровный климат, я имею в виду погоду. К тому же, здесь тоже имеют место быть ручьи, впадающие во все три великие реки. Это очень символично, как ты понимаешь. Ну а Средняя река имеет здесь уже вполне приличные размеры. Знаешь, я воспользовался этим, когда устраивал здесь баньку с бассейном. Реки у нас чистейшие, особенно в верховьях. Бассейн с проточной водой, да еще и с подогревом. Как тебе?

— Неплохо.

— Вечерком сходим в баньку. Я велю натопить. Можешь взять с собой мальчиков. По крайней мере, синеглазого Яноша, ну и Милана, ты же никуда без него не ходишь.

Милан покосился на Яноша и Стаса. Оба с отсутствующим видом любовались пейзажем. Милан невольно позавидовал невозмутимости своих спутников. Он так не умел.

— А пока поедем, пообедаем и в театр. Я не часто приезжаю в Гайсин в последние годы, но традиция есть традиция. Пока я в городе, спектакли во всех театрах переносят на четыре часа дня. Я люблю посещать подобные места после обеда.

— Чтобы подремать спокойно, — язвительно пробормотал Милан.

На этот раз Володимир усмехнулся вполне добродушно.

— Не держи на меня зла, мальчик. Я чаще грожу, чем делаю.

— Я судил по себе, — извиняющимся тоном произнес Милан

— Что бы ты предпочел, Славочка? Оперу, балет, драму, концерт?

— Оперу. На мой взгляд, этот жанр представляет собой оптимальный компромисс между реализмом и абстракцией.

— Ну, может быть в Верхней Волыни. Я бы сказал, что все музыкальные жанры абстрактны.

— Это, безусловно. Но в опере, по крайней мере, ясно, что именно хотел сказать автор, точнее, композитор. В этом ее основное преимущество перед балетом. Опять-таки живые голоса людей лучше, чем просто голоса инструментов.

Воспреемник тихо засмеялся.

— Знаешь, Славочка, это все, конечно, так, но здесь вся соль в том, чтобы не заживаться на этом свете. А то бывают всякие коллизии.

Вацлав с интересом обернулся к собеседнику.

— Вскоре после окончания войны один композитор и дирижер откопал старинную, еще довоенную оперу. К тому времени из старожилов оставался только я, но кто станет принимать во внимание такую одиозную фигуру? Ведь музыка-то чудесная. И вот, автор слегка изменил оркестровку, сварганил новое либретто и поставил ее, как свою собственную. Вот только новое либретто не вполне подходило к музыке, но все сочли это оригинальной находкой художника. Лет через двадцать оригинальность успешно надоела и опера, кстати, когда-то давно она была написана Россини, может быть, слышал? Ну, вот и отлично. Так вот, эту оперу положили пылиться в дальний угол. Лет через сто пятьдесят в кладовой стали производить генеральную уборку, что бы освободить место для новых произведений, я полагаю, и случайно наткнулись на оперу. И что бы вы думали? Ей снова присобачили новое либретто. В результате она из комической оперы окончательно превратилась в трагическую. В таком виде она просуществовала два столетия. Потом в театре началась новая мода, были написаны трагедии на более современные темы и про несчастного Россини опять забыли. Дальше, снова лет этак через двести, в сущности, это было совсем недавно, какой-то счастливчик где-то откопал старинное либретто и партитуры. Он мужественно отреставрировал все это, надо отдать ему должное, и выпустил под своим именем в постановке под старину. Знаешь, дамы в длинных платьях, кавалеры в обтягивающих штанах и пышных камзолах. Все красиво и несколько нарочито, если можно так выразиться. Особенно меня порадовала его идея, разыграть на сцене что-то типа пантомимы с красиво подобранными артистами, одетыми строго под старину, а певцов посадить в оркестровую яму. Потому как, если даму затянуть, как следует в корсет, она не только петь, дышать-то с трудом будет. А женских арий там много. А еще он навставлял кучу балетных вставок на музыку Моцарта, если я не ошибаюсь, конечно. Так что произведение удлинилось вдвое. Вот в таком виде эту оперу дают по сей день. И знаешь, неплохо.